Мать Тереза. Вера творит чудеса - Жан-Мишель ди Фалько

— Матушка, если вы хотите открыть обитель на Кубе — добро пожаловать. Но я должен вам сразу сказать: на Кубе бедных нет. У всех есть то, что им нужно.

— Но не может не быть несчастных людей, которым нужны утешение, дружба, внимание. Просто мы будем трудиться не совсем так, как в других местах, вот и все.

— На Кубе нет бедных. Ваши сестры не будут раздавать здесь еду.

В конце беседы мать Тереза сказала: «Молитесь обо мне, и я о вас буду молиться». Кастро ответил: «Я буду молиться, чтобы мать Тереза открыла обитель на Кубе». Это и произошло 7 октября 1986 года к великой радости местного духовенства, которое не без резона увидело здесь признак нормализации отношений с властью, прежде весьма конфликтных.

Оставался Советский Союз — цитадель мирового коммунистического движения. Там положение было намного сложнее. Во-первых, всем исповеданиям свобода в СССР отмерялась по чайной ложке. Большинство культовых зданий было конфисковано, отправление обрядов не поощрялось. Духовенство всех религий находилось под строжайшим надзором КГБ и должно было постоянно выступать с заявлениями о лояльности. Во-вторых, была и трудность особого рода. Католики в России всегда были меньшинством, поскольку при обращении в христианство она выбрала православие — не Рим, а Византию. Впрочем, католические приходы существовали в странах Балтии, особенно в Литве, и на Западной Украине. Украинские католики были униатами — католиками восточного обряда, принадлежавшими к Украинской Греко-Католической Церкви, в 1596 году под давлением польских оккупантов присоединившейся к Риму, подписав в Брест-Литовеке декларацию об унии. Но в 1946 году, когда Западная Украина была аннексирована Советским Союзом, Собор, в котором не участвовал ни один католический епископ, выступил с просьбой о роспуске Греко-Католической Церкви и присоединении к Московской православной патриархии. Представляя себе ситуацию, легко понять, что просьба была исполнена, а несогласные арестованы. Последний католический епископ на Украине митрополит Слипый много лет провел в тюрьме, после чего в 1963 году был изгнан из СССР. В европейской части Союза, не считая Балтии, осталось всего два действующих католических храма (в Москве и в Ленинграде), предназначенных для дипломатического персонала.

Таким образом, говорить, что мать Тереза в СССР была желанным гостем, было бы преждевременно. И действительно, только с началом «перестройки» и «гласности» после прихода к власти Михаила Горбачева в 1985 году удалось завязать первые слабые контакты между Миссией Милосердия и советскими властями. Они имели возможность осведомиться о деятельности конгрегации в странах, находившихся под русским влиянием. Прежде всего, это была марксистская Эфиопия, где мать Тереза открыла почти десяток обителей и поддерживала прекрасные отношения с «красным негусом» генералом Менгисту Хайле Мариамом, за что ее критиковали некоторые международные гуманитарные организации на Западе. Эти безупречно добродетельные люди считали, что своим присутствием и работой мать Тереза прикрывает массовые депортации сельского населения, организованные эфиопскими властями. Так или иначе, калькуттская монахиня проявила там осторожность и выдержку, благодаря которым стала желанной собеседницей и для советских лидеров.

Верные своей традиционной тактике малых шагов, первоначально они действовали через негосударственные организации, полностью контролировавшиеся КПСС и КГБ, но формально автономные. В 1987 году Советский комитет защиты мира присудил свою премию фильму «Мать Тереза», снятому Энн и Яном Петри в 1985 году. По этому случаю монахиню пригласили быть в Москве на вручении премии с 20 по 24 августа 1987 года. Программа визита включала также краткую остановку в Небрате — поселке под Киевом, где жили переселенцы из города-мученика Чернобыля, жертвы страшной ядерной аварии. Узнав об этой катастрофе, мать Тереза сразу же написала Горбачеву письмо с просьбой послать своих сестер для помощи пострадавшим. Ответа на письмо она не получила, но в высших кремлевских сферах ее поступок оценили.

Первый визит в Советский Союз был простым знакомством. Когда монахиню спросили, возможно ли открытие обителей ее ордена в России, она ответила загадочно: «Я бы хотела подарить своих сестер русскому народу». Власти же ограничились официальным заявлением Комитета защиты мира: «Поскольку просьбы открыть учреждения Миссии Милосердия в СССР не поступало, она не могла быть ни удовлетворена, ни отклонена». Все это были дипломатические игры. Время, чтобы католические монахини, к тому же иностранки, официально осуществляли миссию в СССР, еще не пришло. Но положение быстро менялось, поскольку сторонники жесткой линии отстранялись от руководства. В конце 1987 года Михаил Горбачев негласно сообщил матери Терезе, что в 1988 году она сможет открыть первый приют в Москве. Первоначально открытие предполагалось в мае, потом отложено до 16 декабря. Мать Тереза с четырьмя сестрами приехала на него, показывая, какое значение придает этому событию.

Впрочем, конгрегация в СССР начинала скромно. Власти передали в ее распоряжение три комнаты в одной из столичных больниц. В двух комнатах устроили палаты, третью превратили в часовню. Мать Тереза проследила, чтобы в этом крохотном помещении всегда были выставлены Святые Дары. Власти не противились, но была договоренность, что больные хотя бы поначалу не будут допускаться в капеллу. Когда мать Тереза была еще в Москве, пришла весть о страшном землетрясении, поразившем советскую Армению. Монахиня тотчас села в самолет и полетела в Ереван, где ее ждал заместитель председателя армянского Комитета защиты мира. Она встретилась с патриархом (католикосом, как его называют армяне) и отправилась на развалины, где уцелевшие пытались спасти хоть какие-то пожитки. Увидев масштаб разрушений, мать Тереза тут же предложила советскому премьер-министру г-ну Рыжкову вызвать четырех сестер со священником; это предложение было немедленно принято. В такой нужде было не до идеологических предрассудков. Кроме того, приезд матери Терезы на место катастрофы, о котором тут же сообщили все СМИ, способствовал огромному движению солидарности с этой маленькой кавказской республикой — одна только армянская диаспора, при всей своей влиятельности, этого не добилась бы. Конечно, не без учета всего этого матери Терезе год спустя позволили открыть в СССР еще две обители. В 1992 году их было десять — Советский Союз назывался уже Россией.

Советский блок рушился, и мать Тереза открывала приюты в каждой стране, соглашавшейся принять ее: на родине Иоанна Павла II в Польше, в Чехословакии, Венгрии, в Румынии после падения Чаушеску. Но для матери Терезы все это стоило гораздо меньше истинного чуда, случившегося на земле ее предков, в Албании. Уже в июле 1989 года она впервые в жизни смогла поехать на свою историческую родину по приглашению Рамиза Алии, сменившего Энвера Ходжу