Путешествие в пушкинский Петербург - Аркадий Моисеевич Гордин

цензуры: «В книжке журнала „Невский зритель“, часть первая, март, помещена опять целая статья под названием „О влиянии правительства на промышленность“, в коей делаются замечания правительству в постановлениях и распоряжениях его, и делаются оному наставления, весьма неприличные ни в каком отношении. Такое смелое присвоение частными людьми себе права критиковать и наставлять правительство ни в каком случае не может быть позволено».

Постоянно сотрудничали в «Невском зрителе» Рылеев, Кюхельбекер, Александр Бестужев, Федор Глинка, Баратынский. Здесь в октябре 1820 года было напечатано стихотворение Рылеева, впервые обратившее на поэта общее внимание, – сатира «К временщику». Хотя стихи были названы подражанием латинскому, все поняли, что имеется в виду не кто иной, как граф Аракчеев – «монарха хитрый льстец, и друг неблагодарный, неистовый тиран родной страны своей». Начался скандал, но тот же самый князь Голицын, который возмущен был дерзкой статьей Сниткина, имел свои счеты с Аракчеевым. В ответ на требование временщика произвести расследование ему предложили указать, какие именно оскорбительные выражения в стихах Рылеева принял он на свой счет. Стать общим посмешищем Аракчеев не захотел, скандал удалось замять.

Вероятно, Рылеев был в достаточно дружеских отношениях с издателем «Невского зрителя», поскольку в декабре 1820 года сообщал жене, что собирается войти с ним в компанию. Но план этот не осуществился. В середине 1821 года Сниткин, не решаясь далее гневить начальство, счел за благо прекратить выпуск журнала и вернуть подписчикам деньги за невышедшие номера.

В начале 1820-х годов цензурные гонения на журналы усилились. Жертвой их стал и другой примечательный ежемесячник – «Дух журналов, или Собрание всего, что есть лучшего и любопытнейшего во всех других журналах по части истории, политики, государственного хозяйства, литературы, разных искусств, сельского домоводства и пр.». Издатель «Духа журналов» Г. М. Яценко занялся сравнением общественного устройства России и других стран, заговорил о крепостном праве, развивал либеральные идеи. В 1820 году – на шестом году издания – ему приказано было закрыть журнал.

Чем дальше, тем менее охотно власти разрешали издание новых журналов. Цензурный комитет в своем представлении начальству утверждал, что нет пользы в «неограниченном размножении журналов, издаваемых частными лицами, которые еще неизвестны полезными трудами».

Наряду с цензурой на пути журналистов стояло и другое существенное препятствие – равнодушие публики. Тираж самых популярных изданий редко превышал 600 экземпляров. Русское дворянство в массе своей не любило словесности, тем более отечественной. Даже образованные светские люди, особенно женщины, как правило, читали лишь французские книги.

Не случайно Пушкин писал о Татьяне Лариной, что она «журналов наших не читала…».

Желание избежать бесплодной постоянной борьбы с цензурой, а также стремление наполнить свой журнал одними только первоклассными сочинениями – стремление в то время трудновыполнимое – привело Александра Бестужева и Рылеева к мысли выпускать ежегодник – периодическое издание, заключающее в себе только отборные произведения лучших столичных писателей. Так родился альманах «Полярная звезда», выходивший с 1823 по 1825 год. «При составлении нашего издания Рылеев и я имели в виду более чем одну забаву публики. Мы надеялись, что по своей новости, по разнообразию предметов и достоинству пьес, коими лучшие писатели удостоили украсить „Полярную звезду“, она понравится многим…» – писал Александр Бестужев по выходе первого выпуска альманаха.

В «Полярной звезде» Пушкин поместил отрывки из «Братьев-разбойников» и «Цыган» и много стихотворений. Дельвиг напечатал здесь свои «Русские песни», Жуковский – переводы из Шиллера, Гнедич – строфы из «Илиады», Крылов – несколько басен, Баратынский – лирические стихотворения, Грибоедов – «Отрывок из Гёте», Рылеев – «Думы» и отрывки из «Войнаровского» и «Наливайко».

В «Полярной звезде» на 1825 год были напечатаны пророческие стихи Рылеева:

Известно мне: погибель ждет

Того, кто первый восстает

На утеснителей народа, —

Судьба меня уж обрекла,

Но где, скажи, когда была

Без жертв искуплена свобода?

Погибну я за край родной —

Я это чувствую, я знаю…

И радостно, отец святой,

Свой жребий я благословляю!

Стихи эти, по свидетельству декабриста Беляева, «были знакомы каждому и повторялись во всех дружеских и единомышленных кругах». Дух независимости и вольномыслия отличал направление альманаха. Он сказывался и в повестях Бестужева, и в его годовых обзорах русской литературы, в стихах Кюхельбекера и Федора Глинки, в очерках историка Корниловича.

«Полярная звезда» имела небывалый успех. Первая книжка альманаха была отпечатана в количестве 600 экземпляров. Их расхватали менее чем за неделю. Вторую книжку отпечатали тиражом 1500 экземпляров, и она разошлась в три недели. До того ни одно периодическое издание в России не пользовалось подобной популярностью. Материальный успех предприятия дал возможность издателям щедро расплатиться с авторами (в то время издатели журналов, как правило, гонораров не платили вовсе). Александр Бестужев однажды сказал Льву Пушкину, просившему по пять рублей за каждый онегинский стих: «Ты промахнулся, Левушка… не потребовав за строку по червонцу… Я бы тебе и эту цену дал, но только с условием – напечатать нашу сделку в „Полярной звезде“ для того, чтобы знали все, с какой готовностью мы платим золотом за золотые стихи».

С легкой руки Бестужева и Рылеева в столице появляется множество альманахов. Следом за «Полярной звездой» начинают выходить «Северные цветы», «Невский альманах», «Альциона», «Подснежник».

Обилие журналов и альманахов, серьезность и богатство содержания многих из них – свидетельство напряженной и разнообразной духовной жизни Петербурга в конце 1810-х – начале 1820-х годов.

Но еще полнее, чем в печати, стесненной правительственной цензурой, интеллектуальные силы столицы являли себя в петербургских литературных кружках, литературных обществах и небывалых до того в России тайных политических обществах.

Глава шестнадцатая

«Где разговор найду непринужденный»

Поэт П. А. Вяземский назвал вечера в одной из петербургских гостиных «изустной, разговорной газетой». Именно такие разговорные газеты – то есть чтения литературных произведений, критические высказывания о них, непосредственный обмен мнениями – были в первые десятилетия XIX века весьма распространенной формой художественной жизни.

Пушкин писал о литературных гостиных:

Где разговор найду непринужденный,

Блистательный, веселый, просвещенный…

(«Краев чужих неопытный любитель»)

В небольших, скромно обставленных или, напротив, просторных и убранных богато комнатах складывались мнения, произносились приговоры, формировались литературные партии. Подобно газетам и журналам, каждый кружок и каждый салон имел свое направление, свою окраску или хотя бы оттенок. В каждом были свои литературные кумиры, которых почитали, которыми гордились.

Едва ли не самым примечательным среди литературных салонов тех лет был салон президента Академии художеств и директора Публичной библиотеки А. Н. Оленина.

Малого роста, невзрачный с виду, Оленин обладал недюжинным умом, весьма обширными познаниями в науках