Лицом к лицу - Ирина Белогурова

Наступила ночь. Что видел Иван Антонович, где, откуда оно взялось, куда делось? Но на следующий день он сам захотел пойти в храм, уже твёрдо решив выполнить всё согласно последней воле. Для начала он решил внимательнее рассмотреть покойного…

По какой-то причине взволнованный отец Феофан сказал, что вместо трёх ночей достаточно и двух. Так что времени у Ивана Антоновича было не так уж много.

Он смело вновь встал в круг и раскрыл книгу… Молитвы лились, словно последнее предупреждение ангела. Брат лежал послушный и даже… слушающий (неужели?!). Иван Антонович мягко приблизился к гробу и осторожно взглянул на лицо. Борода Кузьмича была аккуратно расчёсана, нос приобрёл настоящую греческую значительность, а может, даже какую-то философскую духовную глубину. В целом Кузьмич походил на пророка (почти). Мёртвые всегда выглядят лучше живых.

«И правда… Кузьмич какой-то уж слишком красивый», — мелькнула мысль у Ивана Антоновича. — «Кит взял Иону в пасть… это что ещё такое?» — Иван Антонович постепенно куда-то погружался. Он ходил вокруг гроба и разговаривал. Но уже не внутри себя, а… вовне. Ощупывая странный и тонкий хвост невиданной, прозрачной и… ложной мысли.

Утро было назначено для похорон. Всё село, за исключением младенцев и тяжело больных, собралось у храма, чтобы отдать последнюю дань любимому диакону.

Эпизод 7. Индийские жиды

Отец Феофан был крайне взволнован. Время от времени он бросал на Кузьмича взгляды, полные какой-то (слишком уж) странной тревоги. Это заметили все. Казалось, он утратил веру. Люди пытались утешить его сочувствием, но это действовало на него снова таки странно. Он раза три ответил на слова утешения озабоченно и загадочно:

— Нет, нет…

После этого люди начали заботиться о том, чтобы с отцом Феофаном ничего не случилось во время последнего ритуала. Возле него стали дежурить старушки, поддерживая его, словно живые подпорки, а он всё чаще смотрел на своего диакона.

Как только все вместе пришли на кладбище и расположились, отец Феофан совсем растерялся. Старушки передали, что он крикнул Кузьмичу: «Вставай уже…», попытался схватить его за руку и поднять. Беднягу оттащили от гроба и начали спешно завершать похороны. Но что было весьма странно: отец Феофан не выглядел ни убитым горем, ни печальным, как того требовалось, он был возбуждён! Ещё более удивительным оказалось то, что куда-то пропал брат покойного, Иван Антонович, который вроде бы был рядом, а затем, в эту самую важную, последнюю минуту, исчез.

Вот принялись за крышку и начали настраиваться. Напряжение достигло предела. Кто-то глупый завыл. Это стало той каплей, с которой начинается потоп. Глупцов оказалось немного, но настроение общины переменилось. Снова этот «кто-то» закричал, обезумев от чувств:

— Смотрите! — а спустя мгновение добавил, отчасти апокалиптически: — Уже!

Люди пытались разглядеть это «уже», тыча грешными головами то в небо, то в землю. Пока не увидели Ивана Антоновича, который вместе со Свиридом Петровичем взобрался на чью-то могилу. Многие по-настоящему испугались и захотели бежать. Такого безобразия веками не видели никакие рибонуклеиновые кислоты в их душах. Иван Антонович пытался засунуть в рот Свириду Петровичу головку чеснока, настойчиво и яростно ловя его голову одной рукой.

— Я тебя, тварь-перевертыш, исцелю… исцелю! — Иван Антонович был невелик ростом, но сейчас, словно лев ягнёнка, он смял здоровенного Свирида Петровича и душил его в своих объятиях подобно удаву. Поддавшись бессознательно неведомой силе всеобщего психоза, люди сосредоточили внимание на драке. Даже бросили крышку и… покойного Кузьмича. Разумеется, в этот момент забыли и о пострадавшем от утраты отце Феофане. Вдруг на кладбище воцарилась настоящая, подобающая этому месту тишина, и чуткие люди услышали шёпот, доносившийся из… гроба. Кто-то мог бы позавидовать, а кто-то, напротив, посочувствовал бы зрителям этого представления. Не все даже по сей день осознали увиденное. Но вот что произошло. Показались глаза. Отец Феофан вытащил Кузьмича из гроба, перехватил его поудобнее и, взяв на руки, побежал прочь. Некоторые женщины, заражая друг друга, падали, словно колосья под серпом. Поражённые люди вдруг превратились в чужаков. Словно незваные гости, они стояли живыми столбами среди мёртвых, утратив всякий смысл будущего… жизни…

Первым очнулся Иван Антонович. Постигнув, вероятно, дьявольский вражеский замысел, он бросил «отвлекающего» Свирида Петровича и, вскочив, ринулся в погоню за «похитителем». Отец Феофан бежал с трудом, путаясь в длинной, коварной одежде перевертыша.

— Индийские жиды…! — ревел Иван Антонович, догоняя его. Через минуту человек десять присоединились к погоне и тоже начали кричать, поодиночке и вместе:

— Индийские жиды… стой! — Наконец «стая мирян» догнала беглеца и вернула своего мёртвого праведника. С неистовой радостью несли они Кузьмича обратно… к гробу. Кто-то даже выкрикнул:

— Слава! — а затем добавил гораздо тише: — Богу… — С отцом Феофаном не решились поступить дурно, ибо даже после «того-этого» трудно было перестроить сознание. К тому же сильно мешала его одежда с крестами и крыльями. Спустя несколько минут «светлые» едва не пожалели о своей неосмотрительности. Отец Феофан оказался нешуточным бойцом с яростной, несгибаемой волей. Сжав свои немалые немецкие кулаки, он бросился в реванш. Некоторые люди дрогнули от такой наглости «сатаны» и отступили от гроба. Но тут поднялись на защиту истины женщины, и отцу Феофану пришлось отступить. Он встал неподалёку и смотрел огромными звериными глазами, как Кузьмича укладывают в домовину. Увидев, что приближается момент, когда уже стучат по крышке, отец Феофан опустился на колени, воздел руки к небу и прогремел, словно вселенский царь-колокол:

— Прости им, Отче, ибо не ведают, что творят! — на мгновение это привлекло внимание добродетелей. Люди растерянно смотрели на покаяние тёмных сил. Но словно кто-то дёрнул их за верёвки, и они начали…

Вот гроб положили на полотенца и подняли. И вдруг — что это? Он начал качаться, словно у тех панночек… Гог-го-ля…!

— Гог! — бесновался Иван Антонович, понимая, что всё же проиграл битву за брата. — Это Гог! Это Гог! — на этот раз люди уже не колебались и, защищаясь страшным криком, побежали кто куда. Гроб упал на бок перед самой ямой. Иван Антонович, уже провожая пошатнувшееся здравомыслие, услышал сначала хрип, затем брань, а потом и стук… из гроба…

— Откройте уже, хватит!.. — кряхтела из гроба голосом Кузьмича мерзкая тварь. Тут подоспел ей на помощь и отец Феофан… Иван Антонович лёг на землю и, смирившись, приготовился к распятию. Заметив любопытный поворот невиданных похорон, некоторые остановились и, не переставая креститься, смотрели на ад. Отец