Кампанелла - Евгений Викторович Старшов

Родной дом Кампанеллы в Стило сохранился, по крайней мере, об этом свидетельствует указатель, с небольшой оговоркой утверждающий, что согласно письменным свидетельствам, возможно (!), это и есть тот самый дом, под чьим кровом рос будущий философ. Строение, надо сказать, весьма интересное – крепко сбитое из больших камней, напоминающее скорее крепостную башню, а кладка стен его типично византийская, безошибочно позволяющая опознавать наследие византийских архитекторов по всему миру: ряды камней перемежаются кирпичной плинфой, которая, придавая кладке определенную гибкость и способность к амортизации, позволяет постройкам устоять при землетрясениях.

Однако добротный древний дом еще не показатель благосостояния. Дело отца не процветало, поскольку заказчиков по округе было немного, да и заказы были явно не дорогостоящие. Позже стесненные обстоятельства заставили семью перебраться в соседний Стиньяно; когда именно и по какой причине – сказать сложно; если верны предположения А. Шеллера-Михайлова и А. Штекли, что причиной была эпидемия чумы, занесенной из Алжира в Мессину и распространившейся далее, то этот переезд можно датировать 1575–1576 годом. Сам философ вспоминал в одном из писем своему почитателю, что родился в нищете. Джованни Доменико – именно таково было мирское имя Кампанеллы – был первенцем; позже родились его брат Пьетро (или Джампьетро) и сестры, но уже в пятилетнем возрасте дети наполовину осиротели – скончалась их мать.

Сведений о детстве и отрочестве Кампанеллы крайне мало, и, кроме того, достоверность некоторых довольно сомнительна, хотя они и канонизированы во многих биографиях, причем довольно ранних, на которые ориентировались и более поздние. Но объединяет их один факт – несомненная тяга к познанию и самообразованию, свойственная великому калабрийцу, иначе он просто не мог бы стать тем, кем в итоге стал. Так же несомненно то, что отец напрямую не мог помочь образованию сына, ибо был неграмотным, но делал все возможное, чтобы посодействовать ему в этом. Это выгодно отличает его от многих легендарных фигур типичных отцов гениев, препятствовавших возвышенным устремлениям своих сыновей, желая, чтобы те наследовали семейное ремесленное дело. Напротив, Джеронимо Кампанелла отлично понимал, что только грамотность и образованность смогут помочь его сыну, в котором он, несомненно, разглядел незаурядные задатки, избежать его собственной участи. Тем более что относительно наглядный пример был перед его глазами: в Неаполе жил некий родственник, именно благодаря грамотности и уму «вышедший в люди» по окончании университета. Точное его родство с сапожником из Стило неизвестно, в семье Джеронимо было принято уважительно называть его дядей. Так вот, «неаполитанский дядя», носивший звучное имя Джулио Чезаре Кампанелла, был процветающим стряпчим, и отец Кампанеллы явно ощущал ту разницу в оплате труда при несоизмеримой трудоемкости последнего. Вполне возможно, что Джеронимо не видел в сыне будущего философа или, скажем, кардинала[10], но точно знал, что умственная деятельность избавит его от нужды. Правда, это требовало денег, каковых родитель Кампанеллы явно не имел, по крайней мере лишних, и здесь можно было бы рассчитывать на помощь и покровительство неаполитанского родственника. Однако мы не знаем, каковы у них были отношения: судя по биографии Кампанеллы, в каковой «дядя», очевидно, не принял никакого участия, – не очень хорошие, мягко говоря. Следовательно, о найме учителя или отправке мальчика в школу без посторонних финансовых вливаний речь тоже идти не могла. Кроме «светского» варианта образования оставался еще и церковный, который мог бы предоставить отпрыску сапожника возможность пойти по духовной линии. Именно он и был реализован.

Кампанелла так впоследствии вспоминал о своей жизни, включая момент «старта» учения, отвечая на послание, в котором его сравнили с многогранным ученым и философом Пико делла Мирандола: «Но у меня-то, синьор мой, никогда не было исключительных условий и преимуществ Пико: он был богат и знатен, у него было множество книг и достаточно учителей, и досуг для размышлений, и спокойная жизнь… А я родился в нищете… и всегда подвергался преследованиям и клевете, с тех пор как в восемнадцать лет выступил против Аристотеля… И столько раз перебывал в тюрьмах, что не припомню и месяца подлинной свободы, разве что ссылку; пять раз я в страхе и мучении претерпел неслыханные и ужаснейшие пытки… В юности у меня не было учителей, кроме как по грамматике, да два года я слушал логику и физику Аристотеля, которую сразу отверг как софистику. Я самоучкой изучил все науки»[11].

Учиться Кампанелла вполне самостоятельно начал в пять лет, что вполне можно связать со смертью его матери, причем довольно необычным образом. Земляки философа позже вспоминали такой случай: отец посылал его разносить заказы, в том числе – настоятелю храма в Стило, известного как Каттолика. Этот роскошный пятикупольный византийский храм примерно 1000 года постройки стоит и поныне. Несомненно, своей красотой и совершенством форм он должен был пленить мальчика. На круглых барабанах, выложенных ромбовидной плиткой, покоятся крытые черепицей купола; средний – главный – купол покоится на четырех тонких колоннах, взятых из античного сооружения, для прочности соединенных переходом из непропорционально больших капителей в виде трапеций… Неподалеку от храма располагалась школа. В ожидании заказчика мальчик стоял у открытого окна и так набирался знаний, не имея возможности оплатить «очное» обучение. Это повторялось раз за разом, пока наконец учитель, местный церковный причетник Агацио Солеа, не задал ученикам вопрос, на который никто из них не смог ответить. И тогда с улицы раздался голос маленького Кампанеллы: «Можно я скажу?»

Можно по-разному оценивать достоверность этого рассказа, включая и эпизод, что Кампанелла яростно отбился от напавших на него школяров, но вполне возможно допустить, что, узнав о происшедшем, настоятель Каттолики порекомендовал мальчика пребывавшему тогда в Стило странствующему монаху-доминиканцу в качестве ученика. По другой версии, юный Кампанелла, услышав пламенные проповеди монаха, сам обратился к нему за наставничеством. Соответственно, нельзя с точностью указать, когда именно началось и сколько лет длилось это обучение у странствующего монаха, известен только итог: под его воздействием 14 лет от роду Кампанелла принял обет послушничества в Доминиканском ордене, а годом позже стал монахом. Он сам свидетельствует в предисловии к трактату «Философия, доказанная ощущениями»: «Надо заметить, что я еще в 14 лет принял обет повиновения Доминиканского ордена»[12]. Сложно сказать, был ли до этого реализован план отправить подростка к неаполитанскому родственнику для изучения права (Ж. Делюмо датирует эту идею 1582 годом), но то ли попытки не было, то ли она оказалась неудачной, но, так или иначе, жизненный путь привел Кампанеллу в Церковь.

Монах, ставший наставником Кампанеллы, принадлежал к духовному ордену, основанному в начале XIII века для борьбы с еретиками знаменитым монахом-августинцем Домиником де Гусманом Гарсесом, испанцем родом (покоится в