Проклятое искусство - Вадим Алексеевич Козин

В 1957—58 годах — девятимесячная поездка под руководством Е.А. Гаскина «на материке», по областям РСФСР — поездка дала театру более 900 000 рублей дохода и в период массового длительного отпуска труппы помогла избежать театру больших сверхплановых убытков».

Дневники Козина охватывают две гастрольные поездки по стране в середине 50-х, как раз в период между двумя его «отсидками». Первая поездка артиста началась в июне 55-го и завершилась в конце марта 56-го. Возглавил бригаду Ананий Моисеевич Мармонтов, один из старейших (не по возрасту, а по стажу работы в театре) работников магаданской сцены. Будучи вольнонаемным, он еще в 1937 году работал художником-гримером театра УСВИТЛа (Управление северо-восточных исправительно-трудовых лагерей. — Б.С.), в 1938-м его назначили заведующим постановочной частью, в том же году он играл и как актер в «Любови Яровой». В 1944 году принимал участие в нашумевшей постановке оперы «Травиата» (режиссер Л. Варпаховский). Не единожды возглавлял концертные бригады театра, отправляемые по приискам и поселкам области.

В состав небольшой козинской группы вошли артисты опереточной труппы. Фрейда и Василий Пименовы прибыли в Магадан как вольнонаемные в августе 1951 года на пароходе «Ильич». Их амплуа — характерные персонажи. На сцене Василий Васильевич олицетворял доброту, обаяние и детскую рассеянность. Его «убойные» роли: камердинер Пенижек в «Марице», Яшка-артиллерист в «Свадьбе в Малиновке» и Лесничий в «Летучей мыши». В жизни, говорят, это был жесткий, даже злой человек. В начале 90-х его супруга эмигрировала в Израиль. Василий Васильевич же во время очередной пьянки заснул за столом, видимо, с непогашенной сигаретой. И так, положив голову на руки, сгорел во время пожара на своей подмосковной квартире.

Артиста М.И. Кабалова, которого Вадим Алексеевич склоняет в записках на все лады, я совершенно не помню. Знаю только, что он иногда выступал в концертах, пел дуэты из оперетт (с Е. Комаровой и другими солистками) и даже однажды ставил новогоднее представление «Приходите к нам». Наверняка в театре хорошо знали о «шалостях» Михаила Ивановича, потому и не доверяли особых ролей. Зато великолепно помню даму, обольстившую его (не знаю, чем) и женившую на себе. Это Валентина Николаевна Белозерская — директор облкниготорга. Свою трудовую деятельность, не поступив с первого захода в институт, я начал именно под ее руководством — сортировщиком книжной базы. Маленького росточка, сгорбленная, с крючковатым носом, с вечной папироской во рту. И взгляд у нее был пронзительно-острый, недобрый и хитро-сладострастный. О боже, как она буравила всех нас этим взглядом! Теперь выясняется, что Валентина Николаевна была в числе близких знакомых Вадима Алексеевича, хотя позже он, кажется, с ней поругался.

Аккомпанировал Козину в первой поездке Борис Тернер, игравший ранее в джаз-оркестрах Ленинграда. В Магадан он прибыл в конце 1945 года как «спецпереселенец». С 1952-го — вольнонаемный музыкант оркестра театра. В 60-е годы он был постоянным концертмейстером Вадима Алексеевича, и я помню, как лихо барабанил он знаменитый козинский шлягер «Магаданский ветерок». Но в той поездке певец и пианист с большим трудом находили общий язык.

Вообще отношения Козина с творческой бригадой складывались непросто. За внешней напряженностью, сухой корректностью просвечивала обоюдная неприязнь. Вторая творческая поездка артиста в 1956 году, теперь уже по Камчатке и Сахалину, проходила одновременно с гастролями Магаданского театра, с тем лишь отличием, что опереточная труппа показывала свои спектакли только в Петропавловске и Южно-Сахалинске, а певец с небольшим актерским составом давал концерты еще и в райцентрах, и в самых отдаленных поселках. Подчеркну, что Магаданский театр впервые выезжал на гастроли за пределы области.

Со страниц дневника предстает другой Козин, во многом отличающийся от того портрета, который я создал в своих книгах о нем, — неординарный и противоречивый. Это почти незнакомый мне человек, с непростым внутренним миром и резкими, острыми, подчас негативными оценками действительности и окружающих его людей. В чем-то он прав, в чем-то, может быть, и нет, иногда излишне субъективен, но всегда предельно искренен. Останавливаясь на некоторых страницах, я просто изумлялся: как он не боялся тогда доверять свои самые сокровенные мысли бумаге, неужели случившаяся с ним беда ничему его не научила?! Впрочем, я полагаю, что читатель сам во всем разберется и все оценит в соответствии со своим взглядом на жизнь. Но поскольку в повествовании Козин упоминает более 50 фамилий (почти весь творческий состав Магаданского театра), которые современному «материковому» читателю абсолютно ни о чем не говорят, некоторые пояснения все же необходимы. И я попробую сделать их на основе собственных воспоминаний.

Итак, 1956 год. В феврале состоялся «исторический» XX съезд КПСС (главная «фишка» года, как сказали бы сейчас), развенчавший культ личности Сталина.

В Магадане к особо знаменательным событиям я причислю прибытие парохода «Иван Кулибин», доставившего на Колыму первых послевоенных комсомольцев-добровольцев.

В августе 1956 года я получил свой первый паспорт. Что еще? Я не на шутку увлекся театром. Все началось после прочтения книги Станиславского «Моя жизнь в искусстве». «Какое глубокое проникновение в человеческую психологию! — восторгался я. — Какая тончайшая передача сущности театрального искусства!» Все, о чем я только смутно догадывался, было уже известно этому человеку. Меня словно анафеме предали — началось запойное, бессистемное чтение всего «театрального», что попадалось под руку: Станиславский, Гоцци, Брехт, Рене Клер, «Кабуки», Шекспир, Дикий, Жан Вилар...

Чем я только ни интересовался! Втайне уже мечтал стать режиссером, но для начала необходимо было овладеть актерской профессией. Будто специально для меня в Клубе профсоюзов открылся театральный кружок, которым руководил Борис Федорович Зац, режиссер областного театра. (Я видел там его постановки оперетт «Летучая мышь», «Сын клоуна», «Старый скрипач».) Вообще-то кружок назывался «детским», но играли в нем и взрослые. Для начала мы решили поставить пьесу В. Любимовой «В стороне» — о дружбе, первой любви, морально-этических проблемах молодежи. Мне досталась роль юноши с противным почему-то для меня именем Николка. Борис Федорович порядком намучился со мной. По ходу пьесы Николка читает героине стихи Пушкина «Я вас любил, любовь еще, быть может...» и этими словами признается ей в любви. Сцена шла хорошо, но как только дело доходило до стихов, я краснел, начинал запинаться, кашлять, опускал глаза. Зац выходил из себя, а я толком не мог объяснить, почему у меня ничего не получается. По-моему, и на премьере, состоявшейся в дни новогодних каникул, мое стихотворное признание прозвучало фальшиво. Хотя в рецензии «Магаданской правды» (от 13 01.1957) было отмечено: «Живо и непосредственно исполняет свою роль Борис Савченко».

Премьера — это финал работы, мне же больше помнятся дни репетиций, самые тогда счастливые моменты