Праведник мира. История о тихом подвиге Второй мировой - Карло Греппи

Джузеппе был «грубым, деспотичным, вспыльчивым, жестоким — особенно когда напивался»[113]. Типичный папаша-хозяин[114]. Увесистые оплеухи сопровождали все детство Лоренцо, Джованни и остальных сыновей. Братья получали их дома от отца, а позже, так сказать, в качестве компенсации, щедро раздавали на улице[115], возле «Пигера» — остерии «Пигриция».

Эта популярная у местных рыбаков и каменщиков забегаловка[116] находилась в двух шагах от дома Лоренцо — на пересечении улиц Дон Боско и Гарибальди[117]. (Остерии давно нет[118].) Сегодня дом, в котором она располагалась, выглядит совсем по-другому: его покрасили в терракотовый цвет, а колонны, рядом с которыми когда-то сиживал Лоренцо вместе с такими же суровыми и задиристыми земляками, обновили.

Новенькая, сверкающая медная табличка Terziere del Borgo Vecchio — Via Del Borgo Vecchio («Терциере дель Борго Веккио — канал Старого Борго») на стене обновленного дома выглядит как декоративный элемент на памятнике архитектуры с рекламной картинки. Время иногда вопит во весь голос, а иногда старается обо всем молчать.

Семья Луизы Меллано, президента ANPI (Национальной ассоциации партизан Италии) и правнучки легендарного партизана Пьеро Коза[119], [120], тогда жила как раз напротив «Пигера». Луиза рассказала, что ее прадедушка проводил за стаканом вина в этой остерии почти все свободное время — вместе с десятками местных рыбаков[121].

Нетрудно представить мужчин, которые целый день гнули спину ради возможности прийти сюда: перевести дух; съесть, наконец, тарелку или две горячей еды; напитать алкоголем печень; щедро сдобрить незатейливую трапезу богохульными стенаниями. Среди посетителей «Пигера» иногда попадались даже священнослужители[122].

Так и вижу крепко сбитые фигуры в традиционных теплых накидках, громко распевающие хором нестареющую I Mônarca («Монарх»), популярную местную песню 1870 года: Sôma busse ’n po’ ’d barbera — “una cioca general” — «Пошли сначала пропустим по стаканчику барберы[123], а потом как следует все вместе надеремся»[124]. Такка, по обыкновению, и в остерии помалкивали. Хотя, возможно, на них так действовало спиртное — я имею в виду Лоренцо и его брата Джованни.

Эти двое, вероятно, основательно закладывали за воротник еще совсем детьми[125], хотя уже в те времена подобное поведение считалось вне закона[126]. Братья были достойными сыновьями своего отца, а их подлинным родителем оказалась нужда. Она была столь же хорошо знакома им с детства, как и изменения цвета вина, по которому они определяли время года.

4

Лоренцо зарабатывал любыми доступными способами. Мысль о деньгах никогда или почти никогда его не покидала. Он продавал и покупал все, что можно было продать и купить: цену называл шепотом, а сделку завершал крепким рукопожатием — согласно существовавшему в то время правилу. Его точно описал один из персонажей книги Нуто Ревелли «Мир побежденных» (Il mondo dei vinti)[127], [128]: Se truciavu la man, ’l cuntrat era fat — «Руку пожал — что договор подписал».

Еще в детстве и Лоренцо, и его брат бородач Джуанин пошли по стопам отца и начали с feramiù — стали старьевщиками. Они отрывали чугунные основания от водосточных желобов, а затем, высунувшись из окна первого этажа своего дома, пытались втюхать добычу всякому проходящему[129].

Детство Лоренцо было похоже на ранние годы Бартоломео Ванцетти[130], анархиста, казненного в США в 1927 году. Он родился и вырос в 10 километрах от Фоссано дюжиной лет раньше. В 15 лет написал: «Вечером после восемнадцати часов работы… мои ноги так горят, что, кажется, их прижигают углями»[131]. Как и Бартоломео, Лоренцо трудился «в поте лица с юных лет»[132]. А еще ему приходилось проявлять изобретательность. Естественно, нельзя исключать, что фантазия иногда могла и перейти грань.

Лоренцо родился «Пероне» (с одной буквой «р»). Это произошло на улице Оспицио, дом 28, в воскресенье, 11 сентября 1904 года, в 11 часов утра, когда у всех уже начинает сосать под ложечкой. Возможно, еще и поэтому чувство голода заставляло его всегда продвигаться вперед.

Новость о появлении на свет Лоренцо имела значение разве что в свете публикуемой местной прессой статистики: в Фоссано на той неделе родились пять девочек и восемь мальчиков, одним из которых и был наш Лоренцо[133]. В муниципалитете отцом новорожденного Джузеппе указал себя: «27 лет, каменщик». А на следующий день в качестве свидетеля привел своего брата Лоренцо: «23 года, разнорабочий». И оба подписались: «Перроне» — с двумя «р»[134].

Скорее всего, таково оказалось диалектное изменение фамилии «Перун», произнося которую, полуграмотные или вовсе неграмотные пьемонтцы удваивали букву «р»[135]. К примеру, у тети Примо Леви «подлинная» фамилия была «Прун»[136].

Впоследствии «наш» Лоренцо — тезка деда по материнской линии, дяди (по отцовской) и одновременно крестного отца[137] — повторил ошибку и поставил подпись «Перроне»[138]. А может, это не было ошибкой? Лоренцо окончил всего три класса начальной школы — это удостоверяет трудовая книжка. В ней, кстати, фамилия написана как «Пероне»[139].

Лоренцо крестили, но, по словам Леви[140], он не знал Евангелия, не был религиозен и едва умел писать. Зато много ходил, а работать начал в 10-летнем возрасте (то есть в 1914 году, когда разразилась Первая мировая война). Это подтвердили и родственники Лоренцо, когда их опрашивали сотрудники Яд Вашем[141].

Я понятия не имею, каким он был в детстве. Младший сын в семье — Секондо — говорил Иану Томсону, биографу Леви, что Лоренцо был «пессимистом с рождения»[142]. Однако нельзя исключать, что отпечаток на воспоминания наложили последующие события.

Одним из последних рассказал о Лоренцо бывший приходский священник из Фоссано дон Карло Лента. Это было интервью Томсону в 1993 году. Лоренцо «без пальто и с посиневшим от холода лицом»[143] пытался продать всякий хлам, разложив его прямо на снегу. Мы знаем, что он так и не научился забывать[144], но нам неизвестно, когда он затаил в себе злость и обиду.

Клинки, ругательства

1

В лице Лоренцо-юноши не было ничего примечательного. На первой фотографии, которую мне удалось найти (как, впрочем, и на второй), он разве что выглядит сурово.

На военную службу Лоренцо попал в 19 лет, в 1924–1925[145] годах. Получил регистрационный № 29 439[146], числился берсальером[147] 7-го полка Брешиа[148], который недавно был преобразован в полк велосипедистов и передислоцирован в Апулию[149], [150]. Зачисленный на службу 25 апреля 1924 года, Лоренцо Пероне (с