Пафка и Шкаф - Валентина Анатольевна Филиппенко

Российской империи: со смешным париком, вытянутым носком, лентой через плечо, дымом поля боя на заднем плане и верным псом, лежащим рядом. После третьего наброска и от этой идеи пришлось отказаться: монстр был похож на клоуна, а собаки получались похожими скорее на крыс, чем на благородных защитников своего хозяина.

Идея, по-настоящему достойная, яркая, как лампочка на кухне ночью, пришла к Пашке в лифте. Он ехал с соседом, пожилым мужчиной, всегда очень громко здоровавшимся с мальчиком и обращавшимся к нему на «вы».

— Доброго дня! — по-армейски сказал Пашке дедушка.

— До свиданья, — краснея от гордости, выходя из лифта, ответил ему Пашка.

Это же ГЕНИАЛЬНО!

Пашка вбежал в квартиру и, проверив, очень ли занята на кухне супом с фрикадельками бабушка, открыл шкаф широко, как мог.

— Дорогое… дорогое пальто! Позвольте, — тут он замешкался, нащупывая зелёный рукав, — позвольте пожать ваш смелый, честный рукав!

Рука Пашки скользнула по суконному рукаву, но тот безжизненно висел и не отозвался на обращение мальчика. Может, это был не тот рукав? Точно! Нужно не левый, а правый рукав жать!

Нащупав «правильную руку» у пальто, Пашка повторил попытку. Папа учил его при рукопожатии — настоящем мужском рукопожатии — смотреть в глаза. Мальчик откашлялся, собрав всё мужество в кулак и в серьёзный взгляд, взял рукав правой рукой и поднял глаза на самый верх вешалки, как вдруг… Из шкафа на Пашку посмотрел, улыбаясь, его новый знакомый и очень сильно, быстро, мягко затряс его руку.

— Пафка! Пафка, какое сфсясте!!!

В траве седел кузнечек

Получив ответ на рукопожатие, Пашка с открытым ртом пару минут смотрел на говорящее пальто. После он зачем-то отвесил поклон жителю шкафа и тут же сообщил, что должен закрыть дверцу, — судя по звукам, на кухне бабушка заканчивала варить суп.

Захлопнув шкаф, Пашка привалился к нему спиной и икнул. Неужели чучело всё же было настоящим? Случившееся так захватило мысли мальчика, что он незаметно для себя съел тарелку нелюбимого супа с фрикадельками и даже не попросил за это бутерброд с салями. А ведь постучав ложкой по дну тарелки без единого кусочка лука и картошки, он имел на это полное право.

В общем, с тех пор в Пашке что-то изменилось! Он стал тихо гордиться собой, в ванной перед зеркалом, например, или по дороге в школу, когда пинал листья и думал о своей жизни. Ещё бы: у него появился настоящий секрет, да и с пальто они стали видеться чаще.

Как-то ночью, спустя три дня, мальчик встал в туалет. А пальто тут как тут, ждало его в коридоре. Пашка чуть на месте не описался, но проскочил в нужную комнату и попросил больше его так не пугать. Пальто, шепелявя из-за двери шёпотом, пообещало в следующий раз включить в коридоре для Пашки свет.

Вчера пальто вышло к нему днём, когда он вернулся со школы, почти попавшись маме на глаза, — чудом мальчик успел отвлечь её и закрыть дверь в гостиную. Какое безответственное!

Весь следующий день Пашку не покидала мысль, что его нового знакомого — жителя шкафа — нужно защищать и прятать от взрослых. Может, найти для него место в Пашкиной комнате? Или перепрятать его в диван в гостиной, куда заглядывают раз в год, когда достают елочные игрушки? Или вообще отнести на чердак или под лестницу на первый этаж в подъезде? Пашка чувствовал ответственность и тревогу за пальто, как за щенка. Почему? Потому что взрослые могли быть не рады чучелу, сдать его в полицию или отдать в научный институт. Или отправить в Москву на телевидение в вечернюю итоговую программу.

Они же ВЗРОСЛЫЕ! А ещё они могут в него не поверить…

Но к пятому уроку в школе Пашка навсегда решил хранить пальто в шкафу: увидев его в темноте коридора, никто сразу ничего не поймёт, а чучело успеет спрятаться, как уже пару раз делало.

Ещё Пашка не очень себе в этом признавался, но где-то возле его левого уха бегала мысль, что в шкафу рядом с пальто всегда будут друзья. Другие куртки, шубы, дублёнки, ветровки. В конце концов, они настоящие, хотя и сделаны иногда из искусственной кожи. По дороге домой мальчик решил придумать систему знаков, чтобы с пальто предупреждать друг друга об опасности или планах.

— Выбрасывай в коридор пуговицу, если хочешь прийти. А я… А я буду петь «В траве сидел кузнечик», если рядом будет кто-то из взрослых, — приоткрыв шкаф, сказал Пашка.

Пальто, тут же округлившись и выкатив глаза и улыбчивый рот, послушно кивнуло и показало блестящие пуговицы-зубы. Пуговиц у него было очень много, будто он никогда не ходил к стоматологу!

Теперь по вечерам и в обед Пашка очень много пел. Папа даже предложил отдать его в музыкальную школу (кажется, мальчик попадал в некоторые ноты) и порадовался, что наказание так положительно влияет на сына.

Мы-то, конечно, знаем правду и уже устали слушать одну и ту же песню, поэтому очень просим Пашку: «Пожалуйста, выучи хотя бы ещё парочку новых мелодий».

Урок нимецково

Жизнь Пашки, как сказал бы, поправляя очки и одёргивая носок под короткими брюками, их школьный психолог, качественно изменилась. Теперь на уроках мальчику было намного интереснее разглядывать не только доску и окно, но и одежду одноклассников. Утром Пашка наблюдал, как дети заходят в класс и вешают свои куртки или пальто в шкаф, и гадал, какой пуховик или дублёнка может оказаться троюродным братом или племянником Фкафа. А после уроков он разглядывал опустевшие шкафы и искал там монстров, которые могли притаиться в классе, чтобы от души повеселиться в пустой школе. Дома Пашку тоже поджидали приключения.

Вот, например, сегодня он застал пальто в своей комнате… с самоучителем немецкого языка. Разложив словари, тетради и ручки, чудище сидело за столом, что-то усердно выписывало и шептало себе под нос. Пашка кашлянул, чтобы обратить на себя внимание, любознательное пальто подняло круглую, полную пуговиц и ниток голову и расплылось в пёстрой улыбке. Пухлый палец, очень похожий на палец от его давно потерянной хоккейной перчатки, взлетел вверх. Заглянув в тетрадь, пальто отчётливо затараторило:

— Фие Фар Дайн Таг? [1]

Слова, как пули, полетели в Пашку и чуть не сбили его с ног. А чучело засмеялось и снова уткнулось в книгу.

— Флуфай, Пафка! Если фты окафефся в Фермании,