Гражданство магической реальности - Максим Сабайтис

Слишком сильно все изменилось. Покопавшись в своих знаниях, доставшихся в ходе активации гражданства, я понял, что общаться с Ворчуном станет намного сложнее. Разве что, если совсем отвлеченно и аллегорически, но эффективность при таком раскладе становился совсем никакой.

Нет, не так! Я чуть не подскочил в кровати при мысли о том, как недальновидно порой мыслю. Пусть какие-то вещи мне не дано описать или показать своему другу, но это же лишь небольшая часть наших исследований эзотерического! Надо видеть ситуацию шире: одно то, что можно просто удерживать друга от слишком опасных или тупиковых путей — уже польза!

— Мы уже ушли на работу, — сообщил мамин голос из пустоты.

— Из-за вчерашних событий я не успела с готовкой. Отвари себе сардельки, они в холодильнике. И суп не забудь, а то испортится…

Как мама все это время сочетала свою воздушную стремительную природу с этой старательной домовитой заботой, от которой на душе разливалось просто невероятное умиротворение. Должно быть, где-то в подсознании я все-таки боялся, что метаморфоза снятия масок лишит меня столь дорогого сердцу образа.

Спасибо, мама! Как невероятно здорово, что ты меня так хорошо знаешь и понимаешь. Я тоже за гармоничное сочетание привычного и нового — пусть даже для моих родителей эти состояния сейчас не совпадают с моими.

Приводя себя в порядок, я выстраивал планы на день и немного — на следующие несколько дней. Это было несколько наивно, особенно в свете событий вчерашнего дня. Но в новое состояние стоило входить не спеша, так что изменилось не так уж и много.

Сегодня мне предстояло как минимум две встречи. Одна полезнее другой: с Медеей и Росси. Охотница за силой ждала наводку на подходящее место в полдень — это оставляло мне еще четверть часа на выбор. Встречу Росси запланировала на два, значит, часам к четырем-пяти я смогу заехать к Медее. Обмоем чаем с тортиком букву К применительно к Имяреку.

Приняв душ, я определился с местом и отписался Росомахе.

“Ненароком заходи”, прочел сообщение Медеи. Короткое и очень осторожное. Впрочем, сам сейчас перестраховывался. Оставалось наладить связь с Ворчуном.

Поставив сардельки вариться, я позвонил другу.

— Ктулху просил не беспокоить, — сонным голосом и в своей “фирменной” интонации отозвался Ворчун. — Кого там надо растерзать и разорвать?

— Распахивай свой третий глаз и слушай. Если у тебя нет планов на поздний вечер, то будем рассказывать друг другу сказки. Обещаю не говорить правду, правду и только правду. Меня в доме на Литейном попросили, но это тоже неправда.

— Так это вечером еще будет! Зачем сейчас будить бедного больного человека, вернувшегося с квартирника в третьем часу утра?

— Затем, что мне надо выговориться, тоже после вчерашнего — да никак. То есть совсем. У тебя вот есть, скажем, дома бассейн? Это, обрати внимание, не коан. Но я молчу как партизан. Даже больше чем партизан. И вообще, скоро буду вести себя как умная собака, которая все понимает, а сказать не может. Другом человека буду — цени, амиго!

Разбалтывать секреты мне действительно не дает протокол, встроенный в гражданство. Но он, к счастью, не реагирует на хохмачество.

Скажем, сейчас я буквально прямым текстом сообщил Ворчуну, что мои родители иномиряне, а в моей квартире где-то за одной из трирей спрятан бассейн. Даже о самом протоколе безопасности и то ляпнуть ухитрился — жаль не уточнить более детально. Каждый раз такие головоломки не подобрать. Остается лишь надеяться на догадливость друга. Он же видел, как я страдал от блокировок, порожденных авалонским ключом…

— Колди вчера о тебе спрашивала, — чуть проснувшись вспомнил Ворчун. — Так что ты там поосторожнее. Если, применительно к твоим приключениям, это слово еще применимо…

— Ты подумай относительно вечера. Я часам к пяти или шести к Медее заскочу, можешь там перехватить.

— Учту. Пожелай мне приятных снов.

— Приятных снов

Вот и обменялись новостями как сумели. Недомолвки за недомолвки. Грустно, конечно, когда даже лучшему другу довериться нельзя.

Причудливые повороты судьбы — помимо родителей есть всего четыре человека, с которыми можно не опасаться ограничений, задаваемых категорией. Но если Роффе просто недоступен, как добираться до его кафетерия я пока не знаю — то желания говорить по с Мадам не возникает, даже когда она заявится в моей жизни для проверки целостности печати.

Где пересечься с Михеем, который хоть и печатник, но оставил о себе приятное впечатление, ума не приложу. Вот так и сокращается список до Медеи. Безальтернативно. Только что-то мне подсказывает, её реакция на имя Мадам не слишком отличается от родительской. Воистину, многие знания многие печали.

Перекусив на скорую руку, я поехал туда, куда сам же пригласил охотницу за силой. Где в пределах города можно найти свободные скамеечки и людей на них никто не потревожит? Задачка на сообразительность, не самая сложная. Правильно — на кладбище!

— Извращенец, — прокомментировала Росомаха, косо поглядывая на меня с букетом гвоздик.

— Ты случайно не забыл, что у нас деловая встреча?

— И в мыслях не было, — улыбнулся я. — Мы идем учиться, учиться и только учиться. А то я с каждым днем чувствую себя все большим и большим неучем.

— Век живи, век учись — дураком помрешь, — парировала охотница за силой. Показывай своё надежное место, оно же явно не на автобусной остановке.

Блин, она не догадалась! Умная и образованная девушка не соотнесла место встречи с кладбищем, до которого всего несколько минут пешком. Кажется, встреча пройдет еще веселее, чем думал.

— Нам туда, — я указал направление рукой с гвоздиками. — Тут недалеко.

Сообразила она не мгновенно, но достаточно быстро.

— Точно извращенец. Как минимум трижды, — констатировала охотница за силой.

— Приглашаешь девушку на кладбище, приходишь с цветами на встречу с девушкой и не даришь их, идешь на кладбище с нечетным количеством цветов. Впрочем, в чем-то ты прав. Там нас действительно вряд ли побеспокоят. Разве что, если мы устроимся у могилы, к которой кто-то придет.

— Никто, кроме моих родителей, не ходит к бабушке.

После того, как я узнал подробности миграции родителей, стало понятно, что могила бабушки, либо кенотаф, либо там лежит тело какой-то незнакомой старушки. Тем не менее, родители навещали эту могилу как минимум дважды в году. Отчего же не совместить обучение с посещением памятника, чье значение еще предстоит переосмыслить.

— Еще одно доказательство того, что ты извращенец, — констатировала Росси.

— Сначала свидание, не являющееся таковым, на котором ты случайно демонстрируешь меня своей бывшей девушке. Затем меня ведут