Аквариум. Геометрия хаоса - Александр Исаакович Кушнир

Всем было ясно, кого именно Курёхин имел в виду. Мудрый Боб понял, что в контексте его основного проекта Боливар не выдержит двоих, и принял решение вернуться к «каноническому» составу начала восьмидесятых. Но уже без Капитана. Говорят, что ещё одной из причин разрыва их отношений стал приезд в Ленинград западных рок-экспертов, заинтригованных выпуском Red Wave. После очередной репетиции БГ начал знакомить корреспондентов Rolling Stone с музыкантами «Аквариума». Подойдя к Капитану, он представил его не иначе как «Сергей, мой клавишник».

Эта фраза стала последней каплей в переполненной чаше курёхинского терпения. Целый месяц Сергей ходил по друзьям, пересказывал эту сакральную мизансцену и не стесняясь обзывал БГ самыми последними, самыми грязными словами. Не особенно тщательно подбирал Капитан и выражения для прессы. К примеру, в «Ленинградской правде» он жёстко раскритиковал исполнительский уровень группы и порекомендовал комсомольским организациям над этим вопросом крепко задуматься.

«Я совсем не злился на “Аквариум”, — объяснял Сергей в одном из интервью. — Но были определённые причины, по которым мне необходим был скандал. Одна из них — задетое чувство собственного достоинства. Я ненавидел людей, называвших меня «клавишником “Аквариума”. Это звучало почти как “аккомпаниатор Гребенщикова”!»

Миротворец Гаккель попытался сгладить конфликт, пригласив Сергея на концерт «Аквариума» в Театр на Таганке. «Те, кто рисуют нас, рисуют красным на сером», — пел Гребенщиков, глядя в глаза Капитану, сидевшему в первом ряду. В ответ Курёхин сдержанно улыбался. Со стороны это выглядело как своеобразное перемирие, но, как выяснилось позже — весьма кратковременное.

ЗОЛОТО НА ГОЛУБОМ

«Я переслушивал недавно наши старые записи… Энергия в 1985 году у “Аквариума” ещё есть, а в 1987 году её уже нет».

Борис Гребенщиков

Парадоксы времени… С одной стороны, ленинградская газета «Смена» признаёт «Аквариум» лучшей рок-группой 1986 года, c другой — столичные власти винтят квартирник на Кропоткинской и запрещают выступать с концертами в ЦДХ, а также на рок-фестивале в Измайлове — с участием Карлоса Сантаны, Бонни Рэйтт, Джеймса Тейлора, The Doobie Brothers и группы «Автограф».

По «Голосу Америки» в это время звучат фрагменты интервью, данного Гребенщиковым писателю Андрею Матвееву, — и это, пожалуй, один из самых пронзительных монологов, записанных лидером «Аквариума» в те годы. Сидя на кухне, Борис и Андрей активно говорили на философские темы, связанные с функцией времени. Несколько дней они взахлёб рассуждали о том, что «жизнь — это нечто среднее между университетом и кино», анализировали творчество Дилана и Джаггера, а заодно обсуждали «День Серебра», «Радио Африка» и «Табу».

В паузах Гребенщиков по-прежнему горевал о том, что записываться группе совершенно негде. В это сложно было поверить, и вот почему. Осенью 1986 года «Аквариум» дал восемь концертов во Дворце спорта «Юбилейный». Выступая после гастролей в Новосибирске с высокой температурой, Гребенщиков мужественно отрабатывал программу «Движение в сторону весны», хотя крыша у него ехала в другом направлении. В глухой ярости от чудовищной акустики и неадекватного оборудования (за одной частью микшерного пульта сидел Слава Егоров, за второй — Лёша Ипатовцев), Боб на одном из концертов исполнил новую песню «Козлы»:

Чем более ты скажешь,

тем более ты в цене,

В работе мы как в проруби,

а в постели как на войне —

Козлы! Козлы!

Увядшие в собственной правоте,

завязанные в узлы,

Я точно такой, только хуже…

Козлы!

Со стороны это напоминало не то провокацию, не то революцию. По крайней мере — в умах музыкантов, журналистов, зрителей и охранников.

«Эпизодически репетируя дома, мы внезапно оказались на огромной сцене с аппаратурой, собранной со всего города, — говорил позднее Гаккель. — Никто из нас не имел понятия, как надо звучать и как мы должны слышать друг друга. Никто не догадывался о существовании слова “райдер” и не знал, что такое “мониторный инженер”. Поэтому концерты в “Юбилейном” стали для нас изнурительным опытом, после которого остались только стресс и разочарование».

Буквально через несколько месяцев на «Мелодии» выйдет первый винил «Аквариума», одна сторона которого представит композиции из «Дня Серебра», а вторая — из «Детей декабря». Говорят, что в те шумные дни было продано более миллиона дисков, стихийно названных в народе «Белым альбомом». Во многом этому прорыву способствовал эфир «Музыкального ринга» с «Аквариумом», состоявшийся на Центральном телевидении в январе 1987 года. Это историческое событие произошло за несколько дней до появления пластинки в магазинах. В каком-то смысле Борису с друзьями повезло — это была, возможно, одна из самых крупных рекламных кампаний в мировой рок-музыке, бюджет которой равнялся нулю. Любопытно, что авторские копии в данной ситуации не предусматривались, и музыканты стояли в общей очереди, чтобы приобрести несколько экземпляров этого винилового чуда. По одной из версий, первичный гонорар Гребенщикова составил около трёхсот рублей — ровно столько стоили старенькие барабаны, купленные Джорджем Гуницким в далёком 1972 году.

При этом условий для записи у группы по-прежнему не было. И реальный максимум, на который музыканты могли рассчитывать, — поработать в Доме радио над записью новой песни «Сестра». К сожалению, на этот незамысловатый процесс у «партизан подпольной луны» бесхозяйственно ушло пять полных смен. Что неудивительно — в отсутствие Тропилло студийная работа шла через пень-колоду.

Но порой случались и хорошие новости. Зимой 1987 года, после триумфальных концертов с симфоническим оркестром, в гримёрку к «Аквариуму» заглянул один из руководителей городского управления культуры. Впечатлённый высоким искусством, чиновник по фамилии Тупикин от всей души поблагодарил музыкантов, но с удивлением узнал, что группе негде записывать новый альбом.

«Нам тут же вручили телефон начальника “Мелодии”, который в приказном порядке должен был обеспечить звукозаписывающий процесс, — вспоминал БГ. — Буквально на следующий день мы уже находились в студии. Её директор оказался не на шутку напуган тем, что ему предстояло сделать. Он был весь бледный и трясся».

Как выяснилось позднее, бесплатная студия досталась «Аквариуму» дорогой ценой. Гребенщикову пришлось подписать документы, в которых музыканты отказывались от авторских гонораров. Время записи нового альбома «Равноденствие» было строго ограничено — двадцать сессий по четыре часа. Никакого графика не существовало — сессиями «Аквариума» тупо затыкали дырки. Кроме того, им предоставили не основной зал, где работали симфонические коллективы, а две крохотные комнатки, одну из которых занимали барабанная установка и микшерный пульт.

Но самой болезненной проблемой для Гребенщикова оказался выбор саундпродюсера. О крутых нравах звукорежиссёров ленинградской «Мелодии» уже давно ходили легенды. «Я, бля, сделаю так, что вы больше никогда не будете заниматься музыкой» — такие угрозы условным «Землянам» или группе «Август» неоднократно приходилось выслушивать от местных «волшебников