Ричард I Львиное Сердце. Повелитель Анжуйской империи - Вадим Георгиевич Устинов

пастбища и совьют на них гнезда, – и, повернувшись к королю Англии, продолжил: – Все это Господь предназначит тебе и попустит свершить через тебя. Он дарует тебе победу над врагами твоими, Он прославит имя твое в веках, а ты прославишь Его, и в тебе Он будет славен, если ты будешь упорен в предпринятом деле[170].

Слова аббата бальзамом лились на душу Ричарда, ибо полностью были созвучны его мечтам и чаяниям. Впрочем, кое-какие детали развернутой перед ним картины будущего Ричарда настораживали и не вызывали у него доверия. Так, по словам Джоакино, седьмой гонитель – Антихрист – уже родился в Риме, и это произошло пятнадцать лет назад; ему предстояло стать папой, прежде чем он откроет миру свою истинную сущность. Ричард не соглашался с аббатом, у него сформировалось свое мнение по поводу седьмой головы дракона.

«Если Антихрист рожден в Риме и займет там Апостольский престол, то я знаю, что это – тот Климент, который лишь папа», – он сказал это, поскольку ненавидел папу. Затем король заговорил снова: «Но я полагаю, что Антихрист родится в Вавилоне или в Антиохии от колена Данова, и воцарится в храме Божием, что в Иерусалиме, и будет ходить по той земле, где ступала нога Господа. И процарствует он три года и половину года, и поспорит он с Енохом и Илией, что убьет их, а потом умрет. А после его смерти Господь даст на покаяние шестьдесят дней, в течение которых покаются те, кто сбились с истинного пути и были совращены проповедями Антихриста и его лжепророков»[171].

Участники диспута расстались весьма довольными беседой и друг другом, однако своих взглядов не изменили. Джоакино да Фьоре не счел нужным присмотреться внимательнее к точке зрения Ричарда. Но и король с прелатами, надо заметить, также не очень впечатлился идеями аббата Санта-Мария-ди-Кораццо. Он лишь еще тверже уверился в том, что для спасения христианского мира необходимо отрубить шестую голову дракона, уничтожив власть Салах ад-Дина, и захватить Иерусалим, чтобы предотвратить появление седьмой головы – Антихриста.

* * *

Наступила зима. Корабли были вытащены на сицилийский берег для ремонта. Крестоносцы проводили время в праздности и развлечениях. Огромные запасы провизии, собранные Ричардом, находились под надежной охраной в монастыре Сан-Сальваторе.

Рождество 1190 года Ричард пышно отпраздновал в своем замке Матегрифон. Хозяин проявил необычайную щедрость: гости не переставали дивиться окружавшему их великолепию – золотой и серебряной посуде, разнообразию кушаний, обилию мяса и напитков. В числе приглашенных был и Филипп Август – какими бы ни были отношения королей, полностью игнорировать сюзерена было бы стратегией ошибочной.

С началом нового 1191 года и приближением открытия навигации Ричард почувствовал необходимость подготовиться к продолжению похода в Святую землю и покаяться во всех своих прежних грехах. Церемонии публичного покаяния были привычным ритуалом, но принимали иногда весьма экзотические формы. К примеру, весьма оригинальному испытанию подверг себя Фульк Черный граф Анжуйский – тот самый, что умудрился откусить небольшой кусочек камня от Гроба Господня.

В том же году старец, отрешившись от всех мирских забот, позаботился о душе своей, отправившись в Иерусалим. Там он заставил двух слуг дать клятву исполнить все, что прикажет. Они потащили его по улицам, обнаженного, на глазах турок к Гробу Господню. Один из них держал веревку, обмотанную вокруг его шеи, другой хлестал его бичом по обнаженной спине, в то время как он кричал: «Господи, прими несчастного Фулька, твоего клятвопреступника, твоего отступника; призри мою кающуюся душу, Господи Иисусе Христе!»[172].

Не менее широкую известность получило покаяние короля Генри II. Он совершил его в присутствии большого количества священнослужителей у гробницы Томаса Бекета. Монахи Кентербери опасались, что мощи святого могут украсть, поэтому его останки были помещены под пол восточной крипты в Кентерберийском соборе. В каменном своде над ними было проделано два отверстия, куда паломники могли просунуть голову, чтобы поцеловать гробницу.

Король скинул плащ, затем просунул голову и плечи в одно из отверстий гробницы святого Томаса. Он не снял свою зеленую тунику, так что я не знаю, была ли под ней власяница. Затем его высекли: сначала по пять ударов хлыстом нанес каждый из присутствовавших прелатов, а затем по три удара – каждый из 80 монахов[173].

Ричард прибег к гораздо менее экстравагантному способу покаяния, чем выбирали его предки. Он созвал всех епископов, которые прибыли с ним на Сицилию, вышел к ним обнаженным, держа в руках три пучка прутьев, и бросился к их ногам. Король публично признался в «мерзостях своей жизни, ибо терн похоти тяготил его голову», и исповедовался в «мерзости своих грехов»[174].

В каких именно грехах сладострастия каялся Ричард, можно только гадать. Несомненно, он не был аскетом и вступал в связи с женщинами, доказательством чему может служить его незаконнорожденный сын Филипп от неизвестной матери. Однако такое вольное поведение было совершенно нормальным для неженатого аристократа, хотя и нарушало церковные заповеди.

* * *

Прибывший в середине января из Святой земли на Сицилию гонец привез Ричарду нерадостные вести. В октябре 1190 года под Акрой умер бывший юстициарий Ранульф де Гленвилл. Его сразило не оружие врага, а вызванная местным климатом болезнь. Вслед за ним, также в лагере осаждавшего Акру войска, 19 ноября 1190 года скончался Болдуин Фордский архиепископ Кентерберийский. Оба они отплыли из Марселя с передовым отрядом Ричарда.

Потеря приближенных расстроила короля, а смерть Болдуина Фордского потребовала к тому же немедленной реакции. С архиепископом Кентерберийским у короля установилось полное взаимопонимание: хорошие отношения с высшим духовным иерархом Англии были весьма ценны для ее правителя. Теперь Ричарду требовалось срочно подыскать приемлемого кандидата на эту должность и представить на утверждение папы Климента III уже готового претендента, пока тот не сделал выбора самостоятельно.

Не откладывая дела в долгий ящик, Ричард 25 января 1191 года написал письмо кентерберийским монахам, в котором объявлял, что поддерживает кандидатуру Гульельмо архиепископа Монреальского[175], и предлагал капитулу проголосовать за нее. Одновременно он отправил гонца с другим письмом к Жану Безземельному, который к тому времени вернулся в Англию. Это Алиенора Аквитанская опрометчиво упросила Ричарда освободить младшего брата от клятвы не преступать границ королевства до конца крестового похода. Король приказывал Жану оказать все возможное давление на Кентерберийский капитул.

Почему Ричард остановил свой выбор на Гульельмо? Объяснить его сложно. Вряд ли при выборе кандидатуры сыграло решающую роль то, что прелат выступал в роли посредника между королем и жителями Мессины и принимал участие в его мирных переговорах с Танкредом. На самом деле дипломатические контакты Ричарда и Гульельмо не привели к возникновению между ними каких-то особо доверительных