Собрание сочинений. Том I. Поэтические сборники - Павел Николаевич Шубин

к партизанам старик-машинист

Подбитый чужой бронепоезд.

В депо на броне восемнадцать заплат

Закрасили суриком чистым,

И, в бой уходя, партизанский отряд

Назвал бронепоезд «Чекистом».

И грозное имя «Чекиста» навек

Запомнили белые банды.

На нём машинистов – один человек,

Тринадцать матросов команды.

Его батареи по вражьим тылам

Ревели широкою глоткой,

Орудия с ходу по польским штабам

Гвоздили прямою наводкой.

Два месяца дымный гудел горизонт,

И рельсы, звеня, прогибались,

«Чекист» пробивался на Северный фронт

Встречать англичан под Архангельск.

И тут оплошал бронепоезд «Чекист»,

Застрял между снежных заносов.

Полдня отбивались – старик-машинист,

Команда тринадцать матросов.

Но чёрные цепи английских солдат

Ползли, задыхаясь устало,

А в башнях истрачен последний снаряд,

И лент пулемётных не стало.

Сказали матросы: «Погибнем мы тут,

Но с нами морская отвага,

Пускай англичане “Чекиста” возьмут,

Как взяли японцы “Варяга”».

В тринадцати ящиках – пироксилин,

Тринадцать коротких запалов,

И пламя в тринадцать шнуров, как в один,

С матросских цигарок запало.

Уже бронепоезд английский, гремя,

Буксир натянул до обрыва,

Но грянуло в небо крылами тремя

Багровое полымя взрыва.

И вместе с «Чекистом»

В последний маршрут

Лететь довелось англичанам,

И песни об этом поныне поют

От вольной Двины до Сучана.

Песня строителей дорог

Где накрылся пургою косматой

Край лесов и звериных берлог,

Там проходим с киркой и лопатой

Мы, строители новых дорог.

Припев:

                Чтоб по новым перегонам

                Проноситься эшелонам

                И в мороз, и в зной

                К самым дальним полустанкам

                Стороны родной.

Если через тайгу и болота

Путь широкий и верный пролёг,

Значит, здесь воевали с природой

Мы, строители новых дорог.

Припев:

Там, где горы до неба взлетели,

Где разбилась река о порог, —

Проложили мосты и туннели

Мы, строители новых дорог.

Припев:

Чтоб в тайге иль в пустыне безводной

Человек не бывал одинок,

Совершаем свой труд благородный

Мы, строители новых дорог.

Романс

Гасли-меркли звёзды ясные вдали.

Бело-белым цветом яблони цвели,

Да не облачко весеннее тогда

На рассвете уплывало от земли.

Это ты за полосою лозняка

Уходила, словно облачко, легка,

Платье белое весеннее твоё

Отражала полусонная река.

Только я стоял – глядел тебе вослед…

Сколько вёсен ждать тебя мне, сколько лет?

Снова зори, снова яблони в цвету,

Всё как прежде, лишь тебя со мною нет.

Где ты, где ты? – Выйди, сердце не тая,

До утра поют в черешнях соловьи,

Те же звёзды отражаются в реке,

Что смотрели в очи синие твои…

Или вовсе заросли быльём пути,

Или вовсе нам друг друга не найти? —

Мне отсюда от любимой, от тебя,

Как от собственного сердца, не уйти.

Не уйти, не позабыть о той поре,

Сад весенний за рекою на горе,

Где мелькнуло платье белое твоё,

Словно облачко на утренней заре.

Поэмы

Котовцы

Умирая, убивай!

Г. Котовский

I

Подтянувши пояса,

Шли котовцы по лесам.

Залегла заря в туманы,

Как подбитая лиса.

Злая темень глубока:

То болото, то река.

«Вот так фунт, – сказали хором

Три голодных паренька, —

Сутки по болотам путь,

Ни пошамать, ни заснуть!

Сорвалась разведка, надо

К эскадрону повернуть!»

А четвёртый, командир,

Пробурчал: «Война – не мир!

Если надо – значит, надо,

Обойдёмся без квартир!

Мне же лучше сдохнуть враз,

Чем не выполнить приказ.

Не забудьте: сам Котовский

Понадеялся на нас!

А приказ его был прост:

По округе на сто вёрст

Ходит с бандою Антонов,

Только ветер дует в хвост.

Где теперь, в какой овраг

Врылся этот хитрый враг —

Неизвестно.

Обнаружьте —

Расколотим в пух и прах!

Ясно?»

…Топь, да крики сов,

Да туман поверх голов.

«Незачем, – сказали парни, —

Было столько тратить слов!»

И пошли. А по бокам

Ночь, как омут, глубока.

Неожиданно наткнулись

На сторожку лесника.

Кто в ней – не видать пока,

Только двери без замка.

«Вот и выспимся», – сказали

Три усталых паренька,

А четвёртый, командир,

Пробурчал: «Война – не мир!

Лучше б вовсе не искать нам

В воровских лесах квартир!»

II

Трое спят без задних ног.

Месяца зелёный рог

Заглянул в окно.

Косая

Тень ложится на порог.

Трюкает сверчок в углу.

Спит хозяин на полу.

Командир сидит на лавке,

Голову склонив к столу.

Как сквозь сито, видит он

Угол, тесный от икон,

Печь в цветах, комод за печью,

На комоде – граммофон.

Это сон:

                Полночный сад,

Дома белого фасад,

Музыка…

                И он – мальчишка,

Как пятнадцать лет назад,

Весь в крапивных волдырях,

Кра́дется через овраг

К светлым окнам.

Мелкой дрожью

Мальчика колотит страх.

Но мечта сильней мани́т

К окнам, где огонь горит,

Где чудесная машина

И поёт, и говорит.

Глянуть бы… одним глазком!

Мальчик кра́дется ползком.

А-а-а! На плечи волкодавы

Падают одним броском.

А-а-а!

                И рот набит песком,

Крутится кровавый ком…

…Забытьё. Худое утро

В лазарете городском.

Где-то шепчет мать.

Сквозь сон —

Новый голос: «Как же он?

Сад… Чужой… А-а, понимаю:

Посмотреть на граммофон!»

– Грам —

                мо —

                                фон! —

                                                Уходит мать.

Печь в цветах,

                комод опять.