Лекарь Империи 6 - Александр Лиманский

— Кстати, Ульрих Карлович, — поспешил сменить тему я. — На приеме, перед дракой, вы хотели мне что-то сказать. Про какой-то проект. Успели только начать, и тут…

— А, да! — барон оживился. — Точно! Важное предложение! Но это завтра. То есть уже сегодня, но утром.

— Интрига?

— Отчасти. Дело в том, что это касается не только меня. Я позвал графа Каменского, моего делового партнера. Утром за завтраком все и обсудим.

Деловое предложение, требующее присутствия партнера? Интересно. Что-то масштабное. И, судя по всему, требующее медицинского эксперта. То есть меня.

Фырк громко зевнул.

— Наверняка опять какая-то авантюра. Эти аристократы без авантюр жить не могут. То больницу купить хотят, то исследовательский центр открыть, чтобы эликсир вечной молодости изобрести.

После ужина нас проводили в гостевую спальню. Дворецкий Генрих шел впереди.

— Синие покои, — объявил он, открывая массивную двустворчатую дверь. — Надеюсь, вам будет здесь удобно.

Я ожидал увидеть комнату.

Ну, может быть, большую, хорошо обставленную комнату.

Это были апартаменты. Полноценные апартаменты, размером с мою муромскую квартиру целиком.

Гостиная с настоящим камином и библиотекой. Спальня с кроватью размера кинг-сайз, на которой можно было бы играть в футбол.

Ванная комната, отделанная мрамором, была больше моей кухни. Гардеробная. Даже небольшой балкон с видом на ночной, залитый лунным светом парк.

— Ого! — Вероника крутилась по комнате как ребенок в магазине игрушек. — Илья, это же дворец! Настоящий дворец!

Кровать поражала размерами. Четыре человека могли бы спать на ней, не мешая друг другу. Резная спинка из темного дерева, балдахин из тяжелого синего бархата, белоснежное шелковое постельное белье.

— Тут даже пижамы есть! — Вероника открыла гардеробную. — И халаты! И тапочки! Разных размеров!

— У барона часто останавливаются гости, — пояснил я, разглядывая мужскую часть гардероба. — Деловые партнеры из других городов, дальние родственники. Логично держать запас одежды на любой случай.

Действительно, выбор впечатлял. Костюмы, рубашки, спортивная одежда. Все качественное, дорогое, но без вычурности.

— Я в душ! — объявила Вероника, схватив шелковую ночную сорочку. — Хочу смыть с себя этот больничный запах!

Она исчезла в ванной. Через минуту донесся шум воды.

Я сел на край кровати, стянул ботинки. Дорогие, ручная работа. Испорчены — темные пятна крови Максима уже въелись в темную кожу. Не отстираются.

Неважно. Я отбросил их в сторону.

Фырк запрыгнул на подушку.

— Эх, двуногий! Вот это жизнь! Шелковые простыни! Пуховые перины! Не то что твоя берлога в Муроме!

— Моя «берлога» вполне удобная.

— Ага, если ты монах-аскет! Железная койка, тонкий матрас, скрипучий шкаф!

— Преувеличиваешь.

— Ни капли! Ты живешь как студент-первокурсник! А мог бы вот так — в роскоши! Барон тебе еще не то предложит, вот увидишь!

Я лег на кровать прямо в одежде. Закрыл глаза. Шелк был прохладным и невероятно приятным на ощупь. Усталость, которую я до этого сдерживал силой воли, обрушилась на меня как лавина.

И я провалился в сон. Мгновенно, без сновидений, без мыслей. Словно кто-то просто выключил свет в моей голове.

Проснулся я по привычке рано. Биологические часы, выработанные годами ночных дежурств, не давали спать дольше шести утра, даже после такого дня.

За окном едва светало. Часы на камине показывали начало седьмого.

Вероника спала рядом, обняв подушку. Ее темные волосы разметались по белоснежному шелку. Длинные ресницы, чуть приоткрытые губы, легкий румянец на щеках.

Красивая. И не только внешне. Сильная, верная, понимающая. Она не испугалась вчерашней ситуации, не устроила истерику, просто была рядом. Таких женщин не бывает.

Не хотелось ее будить. Пусть поспит, ей вчера тоже досталось.

Физически я чувствовал себя лучше. Тело отдохнуло, мышцы расслабились. Но «Искра»…

Я попробовал сконцентрировать энергию в ладони. Едва ощутимое теплое покалывание, как от статического электричества. Батарейка села почти до нуля.

Нужна физическая активность. Умеренная нагрузка ускоряет восстановление магических каналов. Что-то вроде калибровки после перегрузки.

В гардеробной нашелся спортивный костюм. Синий, какой-то итальянский бренд, мягкий, как вторая кожа. Размер подошел идеально.

Я тихо вышел из комнаты. В коридоре было пусто, только где-то далеко слышались приглушенные шаги прислуги — начинали готовить дом к новому дню.

Спустился по широкой лестнице в холл. У входа дежурил лакей — молодой парень лет двадцати, явно скучающий на ночной смене.

— Доброе утро, господин лекарь, — он вскочил, увидев меня.

— Доброе утро. Я хочу пробежаться. Это не запрещено?

— Конечно нет, сэр! Многие гости барона бегают по утрам. Рекомендую восточную аллею — она идет вдоль пруда, ровно три километра по кругу. Покрытие хорошее, освещение есть.

— Спасибо.

— Нужно предупредить охрану, чтобы не беспокоились?

— Да, пожалуй.

Я вышел на улицу. Утренний воздух был прохладным, свежим, с легким запахом влажной земли. Над прудом поднимался пар.

Красота. Как в сказке.

Фырк материализовался на моем плече.

— Куда это мы в такую рань? Нормальные фамильяры еще десятый сон видят!

— Пробежка. Нужно размяться, ускорить восстановление.

— Фу, физкультура! Терпеть не могу! Потливость, одышка, боль в мышцах!

— Ты — бестелесный дух. У тебя не может быть ни пота, ни одышки, ни боли в мышцах.

— Это эмпатическая связь! Я чувствую твой дискомфорт! И он мне не нравится!

— Тогда сиди дома.

— И пропустить возможность посплетничать? Ни за что на свете!

Я побежал по указанной аллее.

Действительно, отличная дорожка — мелкий гравий, утрамбованный до состояния асфальта. Каждые пятьдесят метров — декоративные фонари. Вдоль дорожки — идеально подстриженные кусты, скамейки, беседки.

Я бежал легко, в удовольствие. Тело доставшееся мне в этом мире было в отличной физической форме — выносливое, гибкое. Дыхание было ровным, пульс в норме.

— Знаешь, двуногий, — начал Фырк после первого километра. — Я все думаю про эту Шипу.

— Кошку из Владимирской больницы?

— Ага. Странная она. Агрессивная сверх меры.

— Защищает территорию. Ты сам говорил — для фамильяра потерять свое место равносильно смерти.

— Да, но не до такой же степени! Она реально готова была меня порвать! И главное — она мешала лечить пациента! Это вообще нонсенс для фамильяра больницы!

— Может, у нее травма? Как у тебя — боязнь одиночества после смерти хозяина?

Фырк задумался. Он молчал метров двести.

— Знаешь, а ведь похоже на то. Мы, фамильяры, существа эмоциональные. Ранимые. Тонкой душевной организации, можно сказать.