Карнавал Безумия. Хроники саморазрушения в стиле панк - Миша Бастер

от того, что услышали. Особо цепанули Янины песни Егора, и он предложил их записать и попробовать сделать в электричестве. Янке идея пришлась по душе. Ну а дальше вы знаете: помощь и поддержка Летова помогли открыть для всех Янку Дягилеву.

Мы (Летов, Селиванов, братья Лищенко и я) начали репетировать определив название группы как «КАЙФ». Янка с интересом наблюдала за происходящим, принимала участие, предлагала поменять кое-какие слова, смеялась, когда мы менялись инструментами. Говорила, что это ей напоминает одну известную басню Крылова. Зато мы все кайфово проводили время и получали море позитива от того, что творили. Егор подкинул нам идею сфоткаться, как настоящий ансамбль. Летов притаранил настоящий грим, театральный, Эжен начесал расчёской волосы, чтобы стать полохматее. Кто-то крикнул: «Яна, присоединяйся к нам!» Она со смехом: «Да идите вы! Мне и так хорошо смотреть на вас, – придурков». Тогда мы считали, что, размазав свои морды, станем не хуже настоящих фирмачёвских групп, если не круче, а музыка – так, маленькое дополнение. Альбом получился минут на 30 или маленько побольше, но не дотягивал до мирового стандарта в 45 минут. Название для альбома тоже придумывали все, оно получилось таким заумным, что наотрез напрочь вылетело у меня из головы. Там же, в Омске, случился первый концерт. После того, как отыграли Радкевич и Селиванов, почему-то все решили, что и я должен что-нибудь погорланить. Однако до армии я сам себя считал барабанщиком «ПУТТИ». Пищал что-то, но по сравнению с голосом Истомина (нашего вокалиста), звучал, как ишак беременный. Селиванов сказал, чтобы забыл раз и навсегда, что я барабанщик. «С сегодняшнего дня ты вокалист». Петь бздел не по-детски – не из-за вокальных данных, а просто столько внимания. Пришлось рисковать, но все поддержали, даже подпевали. Первыми на сцену вышли Радкевич с Селивановым, играли минут сорок, а потом представили нас, группу «ПУТТИ» из Новосибирска. А потом свежеиспеченная группа «Кайф» – с Егором на басу и мной в армейской пижаме. И кто бы тогда знал, что это будет премьера будущих звёзд сибирского андеграунда Егора Летова, Дмитрия Селиванова, братьев Лищенко.

М. Б.: После армии сразу на сцену?

А. Ч.: Шёл 1987 год, служба в армии подходила к концу, зимой должны были закончиться мои мучения. Нежданчиком к братьям пришла Янка, сразу с порога ошарашила новостью: скоро в Новосибирске пройдёт первый фестиваль новосибирского рок-клуба. Ребята все загорелись, за, чаем думали, кем лучше отыграть – группой «Адольф Гитлер»? Решили, что если вдруг не повезёт, то отыграют как «Гражданская оборона». И начали прям не по-детски готовиться на свой страх и риск.

Новосибирский рок-клуб ютился тогда в ДК «Строитель», где проходили собрания и комиссии для рок-музыкантов. Там я узнал, что все тексты песен нужно литовать в райкоме ВЛКСМ, а при желании выступать на площадках города, необходимо пройти прослушивание перед комиссией профессионалов.

Президентом клуба в то время был Валерий Мурзин. На мой взгляд, он так же искренне стучал на рок-н-ролльщиков «куда надо», как позже уверял, что не стучал, или стучал липовыми отчетами. Эти организации были максимально удобны для чекистов: все в куче и под контролем. А так одно название про «рок», хорошо хоть фестивали проводили.

И вот, с 10 по 13 апреля 1987 года прошел первый рок-клубовский фестиваль. Где участвовали «Калинов мост», академовский «БОМЖ», «ПУТТИ», в ту пору еще с Поздняковым (группа «Спид») на вокале, и «Адольф Гитлер» с Егором, что теперь считается первым выступлением «Гражданской обороны». А уже через год такой фестиваль, стал всероссийским. Фестиваль проводился в «Чекалде», – как назывался ДК им. Чкалова. В годы перестройки, когда всё только зарождалось, в «Чекалде» размещалась и студия звукозаписи. Тогда модно и популярно было ходить и записывать любимые заморские группы по таким салонам. Так вот, у Алексея Сенина, в его студии звукозаписи – единственное место на весь двухмиллионный город, где можно было записать от «Аквариума», «Звуков Му», «Зоопарка», «Весёлых картинок», «ДК», «Автоматических удовлетворителей», до «Урфина Джуса», «Агаты Кристи», «Нау», «Проходного двора», «БОМЖа», «Калинова моста», ну и нас, конечно.

М. Б.: Несмотря на то что мне в юности нравилась песня «Нина Хаген», это все что связывало группу «БОМЖ» с панк эстетикой, на мой взгляд. Тогда уже большая часть советских панков оформилась визуально в милитаристско-винтажное или рокерское. С помойками и ирокезами на головах.

А. Ч.: Про ирокез. Когда была свадьба нашего вокалиста Истомина, я решил подойти к этому ответственно. Прихожу в парикмахерскую и говорю, что хочу ирокез. Бабы смотрят на меня удивленно, типа: «Чего?» Повторяю: «Хочу ирокез, выбрейте мне по бокам, а серединку оставьте». Видимо, я у них был первый такой расписной. Но долго я с этой прической не проходил. Батя сильно разозлился, заловил меня в углу и насухую бритвой соскрёб всю красоту. Пришлось мне нарядно-лысым тащиться на свадьбу. И раз уж зашла речь о неформальной моде 1980-х, одевались у нас как придётся, не гоняясь за трендом. В чём за хлебушком, в том и на сцену. Да и выбор шмотья оставлял желать лучшего: в магазинах особо не развернёшься с выбором. Зимой ходили в тулупах, покрытых брезентовкой – болоньевых куртках, надевая под них свитера, чтоб не так сильно мёрзнуть; пальто производства ГДР, Венгрии или Румынии – их сметали за час на вещевых рынках. Можно было приобрести и фирму, но стоила она соответственно: те же джинсы стоили по 100 рублей, тогда как зарплата у наших предков (родителей) была 120 руб-лей. Поэтому если купили фирму, то носили её до дыр, которые потом чудненько прикрывались заплатами. На руках носили хиппанские фенечки, браслеты из бисера. Пожалуй, это то, что отличало сибирских панков от других. У московских и питерских неформалов были клёпанные браслеты, кожаные куртки, ирокезы, поляцкие майки с названиями иностранных групп. А у нас бич-вариант («бродяга, бомж») – прикид на втором месте, на первом стоял рок-н-ролльный образ жизни. Кстати, Егор, сколько его тогда видел, всегда был одет одинаково: чёрные брюки, которые блестели так, словно кожаные штаны, чёрная рубаха с пацификом. И связано это не с тем, что ему лень дома постирушками заниматься или надеть другую одежду. Помню, мы на одной из совместных наших репетиций разговорились, мол, у нас всех есть такой комплекс – влезем в одну одежду и ходим в ней и за хлебушком, и на праздник, и в гости, а если наденем что-то новое, то такое внутреннее впечатление, что все на нас смотрят, и такие говорят про себя: «Вот он какой нарядный, собрался поди куда-то», не знаю,