Москва и Восточная Европа. Югославская модель социализма и страны советского блока. 1950-е — 1960-е годы - Анатолий Семенович Аникеев

возможность ее выпуска значительно превышала емкость внутреннего рынка: ЧССР экспортировала 13% всей промышленной продукции. Переориентация с традиционных для Чехословакии рынков сбыта на внешнеторговые отношения со странами социалистического лагеря привела к резкому росту дефицита внешнеторгового баланса, который к 1963 г. составлял 1700 млн валютных крон. Экстенсивные методы «сталинской экономики» обернулись износом и устареванием оборудования многих промышленных предприятий: к началу 60-х гг. 65% энергетического оборудования имело средний возраст свыше 30 лет, возраст 38,6% всего машинного парка был старше 15 лет, до половины основных и ⅔ вспомогательных работ в промышленности выполнялись с помощью ручного труда. Резко снизилась отдача капиталовложений: в промышленности ухудшение отдачи основных фондов происходило с 1961 г. (с 1198 крон до 1104 крон в 1963 г.); в строительстве в 1956–1959 гг. уровень использования основных фондов стоял на месте, а потом резко понизился (с 5079 крон в 1959 г. до 3036 крон в 1963 г.); в сельском хозяйстве процесс снижения отдачи основных фондов наблюдался с 1950 г., а с 1955 г. по 1963 г. производство продукции с 1000 крон основных фондов снизилось с 809 до 639 крон (за годы второй пятилетки увеличение валовой продукции сельского хозяйства составило только 11% против 27% по плану). В торговле и общественном питании этот процесс шел с 1955 г. (с 1752 крон до 1190 крон в 1963 г.)[472]. Этот фактор имел особенно негативное значение в силу того, что именно в этот период в ЧССР шел интенсивный процесс обновления основных фондов и внедрения современного оборудования: удельный вес машин и оборудования моложе 5 лет увеличился с 41,8% в 1955 г. до 47,9% в 1963 г., моложе 8 лет — с 58,9 до 66,4%. Удельный вес машин и оборудования старше 10 лет уменьшился с 31% в 1957 г. до 24,6% в 1963 г. Таким образом, основная масса средств производства в промышленности оказалась относительно новой и не давала оснований к резкому падению фондоотдачи. Однако фонд накоплений в ЧССР с 1961 г. по 1963 г. в абсолютном размере понизился почти в два раза, а его удельный вес сократился до неполных 12% (с учетом дополнительных резервов до 13,4%). Столь низкий удельный вес накоплений для такой промышленно развитой страны, как Чехословакия, не мог обеспечить необходимый темп расширенного воспроизводства и являлся критическим (для сравнения: в Болгарии он составлял — 27,4 (1960 г.), в Румынии 23,6 (1961 г.), в Венгрии 27,7 (1962 г.)). Прирост основных фондов в ЧССР в 1963 г. сократился на 9,5 млрд крон.

Одной из серьезных причин кризисных явлений в чехословацкой экономике стали ошибки в капитальном строительстве: в 1962–1964 гг. планы по капиталовложениям были не выполнены на сумму в 36 млрд крон. Снижение капиталовложений в эти годы отрицательно сказалось как на самом строительстве, так и на других отраслях экономики.

Повышение материального уровня жизни населения, значительно обгонявшее рост производительности труда и обеспеченность товарами внутреннего рынка, сформировали, выражаясь языком современной экономики, «денежный навес». Разрыв между покупательной способностью населения и обеспеченностью товарами определялся примерно в 1,2 млрд крон. Чтобы снизить покупательную способность населения, в начале 1962 г. были повышены розничные цены на целую группу товаров, проведено снижение качества некоторых товаров без изменения на них цен, реализована так называемая «геллеровая операция», т. е. округление цен в сторону их повышения до 10 геллеров.

Помимо объективных факторов негативное воздействие на экономику ЧССР оказал ряд субъективных причин: в первую очередь обострение советско-китайских отношений. В 50-е гг. на чехословацких предприятиях было размещено значительное количество китайских заказов для модернизации промышленности КНР. После разрыва советско-китайских отношений эти заказы оказались невостребованными и неоплаченными. Из-за отказа КНР от своих обязательств по долгосрочным соглашениям с ЧССР объем торговли двух стран сократился с 1400 млн крон в 1959 г. до 192 млн крон в 1962 г., что вызвало дезорганизацию работы многих предприятий и сильно осложнило валютно-финансовое положение ЧССР.

Проходивший 4–8 декабря 1962 г. XII съезд КПЧ был вынужден скорректировать план в сторону его уменьшения и поручить ЦК КПЧ в течение 1963 г. выработать семилетний план на 1964–1970 гг. с учетом новых реалий, однако положение дел в экономике стремительно ухудшалось. В обстановке нарастающего кризиса представление о неизбежности перемен в равной степени овладело умами и чехословацких интеллектуалов, и партийных руководителей[473]. Потому не удивительно, что в 1963 г. на телефонный звонок директора Института экономики Чехословацкой академии наук О. Шика с просьбой о встрече Первый секретарь ЦК КПЧ А. Новотный отреагировал незамедлительно. Уже на следующий день Шик находился в рабочем кабинете главы государства на Пражском Граде. Между этими людьми была иерархическая пропасть, однако общее прошлое их объединяло — в период Второй мировой войны оба находились в заключении в концентрационном лагере Маутхаузен, а потому разговор сразу пошел о главном. «Как только мы заговорили о существующих экономических проблемах, волнениях среди населения, — вспоминал Шик, — напряженность сразу исчезла. Насколько я помню, беседа проходила так:

— Тонда, мы не можем допустить, чтобы экономика продолжала развиваться таким же образом. Сама она не станет лучше, а трудности увеличатся. Народ все более недоволен, так как должен, несмотря ни на что, стоять в очередях, а некоторые товары вообще исчезли.

— Ты прав, — отвечал Новотный, — но предприятия сами виноваты, это они не выполнили план, а люди не хотят об этом знать… В тот момент я понял, что он знает о тяжелой экономической ситуации, в которой мы находимся…

— Возможно. Мы должны лучше планировать. Но знаешь ли ты, что мы должны конкретно? Ведь ты прекрасно осведомлен, как плохо закончилась крупная реорганизация планирования. Ты тоже был в комиссии.

Ну вот, наконец он пришел в то состояние, которого я добивался. Он искал какой-нибудь выход.

— Я думаю, что у нас есть определенные возможности. Я занимаюсь этой проблемой со времени участия в комиссии и знаю, какими были предыдущие ошибки. На мой взгляд, мы должны открыто написать о наших просчетах при реорганизации производства и тем самым начать дискуссию наших специалистов — теоретиков и практиков. Так же, как это происходит в Советском Союзе.

И это была правда. Именно в этом для Новотного был какой-то выход…Открытая дискуссия — да еще по советскому примеру, — которая показала бы, что партийное руководство серьезно размышляет об улучшении планирования и управления, могла бы значительно укрепить его позиции.

— Хорошо, я с этим согласен. Почему же ты не напишешь нечто такое? Ты ведь экономист и член ЦК и мог бы так же, как профессор Либерман в Советском Союзе, начать подобную дискуссию»[474].

Уже через день статья О. Шика о необходимости экономических реформ в ЧССР была опубликована в органе ЦК КПЧ — газете «Руде право», и поэтому воспринята, как официальная партийная директива.

Ота Шик, человек амбициозный и