Анархия. Неумолимое возвышение Ост-Индской компании - Уильям Далримпл

нашими подданными, а совершается по всей стране людьми, ложно принимающими облик наших сепаев или называющими себя нашими гомастами [агентами/управляющими]. Как в таких случаях огромная мощь англичан запугивает людей, чтобы они не оказывали никакого сопротивления, так и, с другой стороны, трудности с доступом к тем, кто мог бы восстановить справедливость, не позволяют нам узнать об этих притеснениях и способствуют их продолжению, к большому сожалению нашего правительства.

Я был удивлен, встретив [вдоль Хьюли] несколько английских флагов, развевающихся в местах, где я проходил; и на реке, я думаю, не было ни одной лодки без одного. Но какой бы титул они ни носили, я был уверен, что их частое появление не может принести ничего хорошего ни доходам наваба, ни чести нашей нации, но, очевидно, имеет тенденцию к уменьшению каждого из них".

Ничто не поможет устранить корень этих бед, - добавил он, - пока не будет установлена определенная граница между властью набоба и нашими привилегиями".

Гастингс был восходящей звездой бенгальской администрации Ост-Индской компании. Он никогда не знал своих родителей: его мать умерла при родах, а отец вскоре после этого исчез на Барбадосе, где сначала женился снова, а затем быстро умер. Уоррен был воспитан своим дедом и получил образование в благотворительной школе для беднейших детей в глостерширской деревне Дейлсфорд . В какой-то момент его спас дядя, который отправил его в Лондон для получения образования в Вестминстере, где он, как говорят, играл в крикет с Эдвардом Гиббоном, будущим историком упадка и падения Рима.* Там Гастингс быстро стал лучшим учеником школы, но был вынужден покинуть ее в возрасте всего шестнадцати лет, когда умер его дядя. Его опекун нашел ему место писателя в Компании и отправил его прямо в Бенгалию, как раз вовремя, чтобы он стал пленником Сираджа уд-Даулы во время падения Касимбазарской фактории в 1756 году.

К тому времени, работая скупщиком шелка в деревнях вокруг Муршидабада, свободно владея урду и бенгали и усердно занимаясь персидским языком, Гастингс уже полюбил принятую им страну, которую, как он всегда утверждал, он "любил чуть больше", чем свою родную. На портрете того периода изображен худой, просто одетый и лысеющий молодой человек в простой коричневой фуфайке с открытым лицом и очень умным, немного тоскливым выражением, но с намеком на чувство юмора в движении губ. Его письма согласуются с этим впечатлением, показывая сдержанного, строгого, чувствительного и необычайно замкнутого молодого человека, который вставал на рассвете, принимал холодную ванну, а затем час скакал верхом, иногда с ястребом на руке. Похоже, он сам составлял себе компанию, пил "но мало вина" и проводил вечера за чтением, бренчанием на гитаре и работой над персидским языком. Его письма домой полны просьб о книгах. С самого начала он яростно защищал права бенгальцев, оказавшихся беззащитными перед грабежом и эксплуатацией гомастов Компании после Пласси: притеснения этих агентов часто были настолько "скандальными", писал он, "что я больше не могу мириться с ними без ущерба для собственного характера ... Я устал жаловаться людям, которым чужды справедливость, раскаяние или стыд". Блестящий, трудолюбивый и необычайно искусный лингвист, он быстро получил повышение и стал резидентом Компании при дворе Мир Джафара, где его задачей было попытаться удержать от краха режим незадачливого наваба .

С каждым днем это становилось все более вероятным. Отсутствие налогов и таможенных пошлин усугубляло финансовое давление на наваба и вело к росту насилия на улицах Муршидабада, где голодные навабские сепаи брали дело в свои руки. Но это также способствовало отчуждению влиятельных лиц, которые в противном случае могли бы поддаться искушению и бросить вызов поддерживаемому Компанией режиму. Одной из первых жертв нового уравнения сил в Бенгалии стал влиятельный кашмирский торговец по имени Мир Ашраф. Мир Ашраф принадлежал к династии культурных купеческих князей из Патны, которые разбогатели на производстве и торговле селитрой, получаемой из минеральных нитратов, которые естественным образом содержатся в почвах Бихара. Помимо того, что селитра была важным ингредиентом пороха, она также использовалась Моголами для охлаждения напитков.

Династия Мира Ашрафа имела хорошие политические связи при муршидабадском дворе, и до битвы при Плассее при поддержке наваба им легко удавалось доминировать в торговле селитрой. Это раздражало их британских коллег, которые не могли конкурировать с эффективной организацией закупок мира и в течение нескольких лет безуспешно жаловались на то, что он монополизирует все запасы селитры и тем самым закрывает им доступ на рынок.

До Плэсси эти жалобы на Мир Ашрафа просто игнорировались навабом Аливерди-ханом, который отвергал петиции против своего друга со стороны английских интервентов как абсурдную самонадеянность. Но уже через два месяца после свержения Сираджа уд-Даулы купцы Компании в Патне не только успешно посягнули на торговлю Мир Ашрафа, но и фактически захватили все его запасы селитры силой оружия: в августе 1757 года особенно агрессивный фактор Компании по имени Пол Пиркс, чье имя фигурирует в нескольких жалобных письмах Мир Джафара, фактически ворвался на склады Ашрафа с вооруженным нападением, используя 170 сепаев, отряженных для охраны укрепленной базы Компании на севере страны - большой фабрики в Патне. Предлогом послужило надуманное обвинение в том, что его деловой соперник укрывает французские товары. Пиркс конфисковал всю селитру на складе и категорически отказался ее возвращать, несмотря на вмешательство нескольких британских чиновников в Патне. Только когда Мир Ашраф лично обратился к самому Клайву, его собственность была возвращена.

В результате этих злоупотреблений к 1760 году и Мир Ашраф, и влиятельный Джагат Сеты ополчились против нового режима и стали активно писать письма той единственной силе, которая, по их мнению, еще могла освободить Бенгалию от посягательств Компании. Это был новый император Великих Моголов, Шах Алам, который с момента своего бегства из Дели странствовал по равнинам Ганга, активно подыскивая королевство для правления и окружая себя последователями, надеявшимися на возвращение старого порядка Великих Моголов.

9 февраля 1760 года, всего через четыре дня после того, как Клайв покинул Индию, Шах Алам пересек Карманасу , границу владений Мир Джафара, и объявил своим сторонникам, что настало время вернуть "процветающую и богатую провинцию" Бенгалию империи. Его конечной целью, по его словам, было "заработать деньги и доходы, необходимые для того, чтобы сместить [психованного визиря-подростка в Дели] Имада уль-Мулька и всех, кто действует против его правительства".

Но его первой целью, поощряемой Мир Ашрафом, который использовал индуистских аскетов для передачи секретных сообщений, было воспользоваться растущей анархией во владениях Мир Джафара и напасть на его западную штаб-квартиру, Патну. В течение нескольких