Свет проклятых звёзд - Летопись Арды

воля покидала окончательно. Сейчас, находясь среди сотен гостей торжества, Келеборн видел лишь одну Артанис — золотоволосую, сияющую, словно священное Древо Лаурелин, в струящемся белом с бирюзовыми волнами платье, сверкающую бриллиантами и белым золотом. Видел, любовался, и был готов на что угодно, лишь бы снова взять её за руку, ощутить убивающие душу чары.

И, чем дольше находился рядом с Артанис, тем невыносимее казалась мысль, что придётся расстаться. Келеборн прекрасно видел колючий холод в сияющих глазах «племянницы», но становилось безразлично даже это. Как же такое произошло? Когда?!

Тэлеро уже не знал, ему было всё равно.

Рука потянулась к ладони эльфийки, взгляд дочери Арафинвэ стал торжествующим: да, она сделала это, сломала волю самозванца, а, значит, теперь её партия ведёт, оставив Келеборну роль едва слышимого аккомпанемента.

Но самозванец был счастлив даже такому незавидному положению. Главное — вместе.

***

Подошедший к королю Тинголу гонец учтиво поклонился, и в толпе прошелестели шепотки: от лорда Кирдана всегда прилетают интересные вести, а сейчас — и подавно. Бритомбарский эльф с нашивкой в виде корабля и летящей над ним чайки отдал запечатанный свиток и, получив приглашение присоединиться к пиру, пока советник Саэрос подготовит ответ для лорда Новэ, пошёл сквозь сверкающую толпу к перебравшимся в Дориат собратьям, но вдруг на пути возник сияющий золотом и светом далёкого Валинора родственник короля.

— Хочешь ли ты знать, — спросил Финдарато ошеломлённого посланника, — что гонит волны на берега?

Синда удивился, но потом понял — собеседник пьян, поэтому принял из рук слуги бокал и предложил тост, однако интерес валинорского гостя уже переключился. Финдарато, пританцовывая в такт играющей в зале музыке, пошёл мимо посланника сквозь толпу, встретившись глазами с Майэ Мелиан. О чём думала владычица, сказать было трудно, зато свои соображения Инголдо решил озвучить.

Переведя взгляд на Келеборна, сын Арафинвэ очень неприятно улыбнулся.

— Безмолвною толпой стоит народ, — вкрадчиво запел Финдарато, с радостью наблюдая за реакцией сестры, напрочь игнорируя её молчаливый упрёк. — Палач, топор, коротенькая лесенка.

Вчера был трон, сегодня — эшафот!

Такая вот неверная профессия.

Ах, короли, короли, короли,

Флаги и трубы победные,

Скольких из вас кое-как погребли,

Где закопали неведомо…

Айя Феанаро Куруфинвэ! — добавил Финдарато, по-прежнему демонстративно не замечая испепеляющего взгляда сестры. — Ах, короли, короли, короли,

Свет и надежда народные!

Как же лжецы-хитрецы провели

Вас, короли благородные?

Был ночью бал, а на заре — в поход.

Кривой дороги глиняное месиво.

Вчера был трон, сегодня — гниль болот.

Такая вот забавная профессия.

И пусть твердит какой-то идиот:

За морем всем жилось легко и весело!

Вчера — почёт, сегодня — это вот… — Финдарато обречённо развёл руками и вздохнул: — Такая вот паскудная профессия…

Артанис, видя, что брат замолчал, обрадовалась, но Финдарато вдруг продолжил петь:

Ах, Валар, вы — Арды всей короли,

Стали для нас неугодными.

Может для этой поганой земли

Слишком уж вы благородные?

Ах, короли, короли, короли,

Было дано вам, а вы не смогли,

Чучела вы огородные!

Глаза Артанис полыхнули, и пламя в них показалось неприятно-знакомым, словно в зале была не третьедомовская принцесса, а совсем иной представитель народа Нолдор.

— Чего ты добиваешься, Финдарато?! — прошипела Нэрвен.

— Ничего, — развёл руками Инголдо. — Ничего не добиваюсь, потому что всё равно никто из нас не добьётся здесь большего, чем успел к этому моменту. Можно расслабиться.

— Почему? — язвительно поинтересовалась Артанис.

— Скоро увидишь, драгоценная моя сестрица. Радуйся жизни, ведь она всё равно бессмысленна!

Примечание к части Песни:

Даэрон — К.Никольский "Мой друг - художник и поэт"

Финрод — И.Наджиев "Ах, короли"

Розы среди яблонь

Как и большинство гостей праздника, не до конца поняв спетую на Квэнья песню Финдарато, король Тингол рассмеялся словам о том, что в Валиноре не было идилии между эльфами и Валар: стало приятно думать, будто упущенная возможность оказаться в Благословенном Крае в итоге обернулась выгодой и более высоким статусом, чем у тех, кто по разным причинам покинул Валинор.

— Позовите Даэрона, — приказал Тингол советникам, решив, что лучше создателя письменности вряд ли кто-то сможет разобраться в тонкостях валинорского наречия, а король должен понимать не только каждое слово, сказанное подданными, но и возможный подтекст, кроющийся между строк.

— Смею огорчить, дедушка, — всё также пританцовывая, подошёл Финдарато, — но твой менестрель даже пьянее меня, поэтому ещё более бесполезен.

Король от души рассмеялся, королева мило улыбнулась.

— В таком случае, — сказал Тингол, — предпочту твою компанию. Расскажи что-нибудь интересное о заморских краях и знай, долгие истории меня нисколько не пугают. Могут лишь наскучить.

— Моя не наскучит, — радостно заявил Финдарато. — Ибо расскажу я о том, как в Тирионе, дивном заморском городе разрастался розовый куст. И был он так прекрасен, что все любовались им, окружали заботой…

— И не заметили, как места другим цветам не осталось, — усмехнулся Тингол. — Но с моим королевским садом такого не произойдёт. Мои садовники умеют своевременно искоренять сорняки.

— Разве роза — сорняк? — удивился Финдарато.

— Если выросла среди яблонь, там, где ей не место, роза будет считаться сорняком. И даже шипы её не спасут от стального лезвия в руках садовника.

Королева Мелиан молчала, сыну Арафинвэ казалось, её вовсе нет здесь. Размышления прервал очередной посланник.

— Финрод, — снова обратился к родичу Тингол, — о твоём брате говорят, будто он отстал в пути, явился сейчас, и ведёт себя агрессивно. На то есть причины. В чём они?

— Даже не представляю! — рассмеялся Финдарато. — Я слишком пьян, чтобы размышлять о подобном.

— Тогда, — поднял бокал король, — рассказывай сказки. А серьёзные беседы отложим до более подходящей обстановки. Даю своё слово, что на этот раз не стану прерывать тебя.

***

Строки хаотично ложились на лист, мысли излагались невнятно, и Эльдалотэ понимала, что ей было бы стыдно за такой текст перед учителем.

Жаль, что теперь некого стыдиться…

Сидя на витой скамеечке из тонких прутьев,