Переводчица для Дикаря - Ника Штерн

Этот секс совсем не похож на то, что мы делали раньше. Нет долгих предварительных ласк, никакой мужской сдержанности и неспешности. Он берет меня сразу и не сдерживает темп. Крепко держит меня за бедра и вонзает, вонзает, вонзает свой член в мое тело. Я чувствую, как он проникает в меня, и, не переставая стонать, кладу ладонь на гладкую кожу живота, чтобы почувствовать мощь его фрикций снаружи. Головка члена долбит в мое влагалище, а ладонь чувствует округлую силу этих ударов — да, да, даааааааа! За шумом воды я слышу, как Вася издает глухой и низкий стон.

— Ты моя, моя…

— Я твоя… — слезы смешиваются с водой, я смеюсь и плачу… Как же мне хорошо! Как я жила без этого! Как я думала, что могу от этого отказаться…

47

Несколько часов спустя постель напоминает поле битвы. Мы трахались, как сумасшедшие. Вцеплялись друг в друга, сливались, орали и били кулаками в подушку. Я извивалась, как животное, кончая раз за разом. А он только менял презервативы и сразу начинал заново, не давая мне опомниться.

Я смотрю на Васину спину, которая ровно вздмывается в такт дыханию. На его обнаженные, сильные руки, на взъерошенный темный затылок…

Неслышно выскальзываю из спальни. Стараясь действовать бесшумно, я отыскиваю свою разбросанную одежду. Одеваюсь. Кое-как разглаживаю волосы и стягиваю их резинкой. Натягиваю сапожки, беру сумку. Она предательски звякает фурнитурой в моей руке, и я замираю. Не проснулся?

Но в квартире царит тишина. Мне кажется, я слышу, как в спальне дышит Вася. Все спокойно.

Я выскальзываю за дверь и очень осторожно тяну ее на себя, пока она не защелкивается с едва слышным металлическим звуком.

Еще несколько шагов по площадке я прохожу на цыпочках.

И только выйдя на лестницу, наконец достаю телефон и отправляю сообщение:

“Задержалась из-за внезапных дел. Буду в течение часа”.

И вызываю такси.

Еще не открыв глаз, я чувствую счастье во всем теле. Блаженная истома, как будто все, что меня мучило, вышло в этом страстном слиянии с Машей. Какой она оказалась! Я и представить не мог, что совсем юная, чистая женщина может так отдаваться — искренне, яростно, полностью разделяя мою страсть. Как глубоко она стонет! Как льнет к моим рукам и губам! Ей даже не нужны ласки, чтобы разбухнуть, намокнуть и принять меня в себя — и принимать снова и снова. Ненасытная маленькая женщина… Не открывая глаз, я улыбаюсь… Представляю, как буду просыпаться с ней рядом и сразу трахать… сонную, теплую, беспомощную, нежную. Как она будет сонно стонать и разгораясь все больше, просить “еще, еще!”…

Я наконец нашел ее. Ту, которую искал. Ту, с которой не нужны никакие игры. Которая искренне отвечает на мою страсть. Красивую, любимую, мою…

Женщину, с которой я хочу просыпаться каждый день.

Рука шарит по простыням, чтобы дотронуться до теплой Машиной кожи. Ничего.

Я поднимаю голову… постель пуста. В ванной? Не слышно ни звука.

Я обхожу всю квартиру. Вижу пустую вешалку и свои ботинки под ней.

Она ушла.

Ушла, пока я спал.

Мне будто ударили поддых.

Идиот. Я чертов идиот.

Аглая Константиновна смотрит на меня поверх изящной старинной чашечки, в которой дымится кофе.

— И вы уехали, пока он спал?

— Да.

Вчера, когда я приехала на дачу к старушке, она уже готовилась ко сну. А утром я выложила ей всю свою историю.

— Как это романтично, дорогая!

— Вы думаете? — переспрашиваю я. — По-моему, я просто струсила.

— Это вы мне можете сказать, что струсили, — авторитетно заявляет Аглая. — А мужчина все равно будет теряться и гадать, почему проснулся один. Они никогда не понимают мотивов наших поступков!

Аглая Константиновна берет с фарфоровой тарелочки хрупкое печенье и с аппетитом разгрызает его безупречными белыми зубами.

— Так чего вы испугались, Машенька?

— Не знаю… это сложно описать…

— А мы с вами никуда не спешим! — радуется старушка. Похоже, ее сын был прав, когда говорил, что старушке одиноко за городом. Мой приезд повлиял или наконец наступившая весна, но Аглая сегодня весела, как птичка. И твердо намерена вытащить из меня все детали истории с Василием. Честно говоря, я тоже рада — ведь обсуждать потерю девственности с мамой мне как-то неудобно, а Аглая, похоже, совсем не ханжа. И смотрит на эти вещи совсем не так, как сейчас принято.

Я прикидываю, как описать ей клубок своих страхов, связанных с конкурсом, Васиной мамой, нашей страстью и прочим, но в этот момент у меня звонит телефон.

— Простите, Аглая Константиновна, мне нужно ответить. Это моя соседка по общежитию, Галя.

Старушка милостиво кивает и отпивает еще глоток кофе. А я слышу в трубке Галкину пулементую очередь:

— Машк, короче. Мне нужно уезжать, у меня свидание. Но я хочу тебе сказать, что тебе опять прислали букет. Огромный, я его еле втиснула в ведро!

— Ого!

— Да, сейчас пришлю тебе фоточку. Но курьеру я сказала, что получателя нет. Он звонил твоему Васе, и тот велел оставить букет, не возвращать. А потом потребовал, чтобы мне передали трубку.

— И что ты ему сказала?

— Я сказала все, как мы договорились. Что я не знаю, где ты. И когда вернешься, не знаю тоже.

— Так, а он?

— А он спросил, а как же сессия. Ты ведь должна ее сдавать.

— А ты?

— А я ответила правду, что ты у нас автоматчица, что у тебя уже половина оценок в кармане, а остальное можно сдать дистанционно. И теоретически, ты можешь вообще не появляться в общаге до следующего учебного года.

— Ох… — я внезапно чувствую слабость. Галка сделала все, как мы договаривались. Но я, кажется, только сейчас понимаю, во что я влипла. Ведь мне еще