Бремя выбора - Андрей Кир

— Что? Нравлюсь?

— Да. — не задумываясь хрипло ответил Ар-МинНат.

— Хм. Прямо по голове специально не била и несла аккуратно, так откуда контузия и неадекватное поведение? — нахмурившись и приложив аккуратненький пальчик к подбородку в слух стала размышлять приколистка. — Может заболел или аллергия на препарат?

Не прекращая шутить и показательно нахмурившись, аккуратно положила теплую и мягкую ладошку (что удивительно, учитывая ее пристрастия и образ жизни) на лоб парня, завороженно замершего от такого по-домашнему интимно-родственного проявления заботы. Во время касания его как-будто ударило током, после чего тело моментально расслабилось от ощущения непривычного счастья и умиротворения.

— Бубликов, ты как? Может ты от простых касаний девушек кончаешь? Или я чего-то про тебя не знаю? — совсем развеселилась девчонка, явно заметившая произведенный эффект.

— А что ты про меня вообще знаешь? — недовольно пробурчал привязанный парень, слегка разозлившийся на себя за свой «очередной позор» и на нее за обидные слова.

— Ну-у. Знаю, как зовут, немного про семью… Про твое здоровье, наверное, побольше тебя… Еще про ситуацию с невестами… — задумчиво перечисляла Нория, не спеша убирать руку с его лба, что доставляло Ар-МинНату странное удовольствие и удовлетворение. — Хм-м. Пожалуй и все… Скажу честно — ну ты и засранец. Таких девчонок обижаешь своим недостойным поведением и позоришь родителей. Своих и их.

Теперь его ударило током со всем другим эффектом! Дернувшись словно от пощёчины на последних словах этой мелочи (ничего не понимающей в жизни и не знающей!), в его душе пропало благостное настроение и зародилась злоба-раздражение на очередное проявление несправедливости этого мира! Мотнув головой, сбросил со своей головы руку уже неприятной особы и с гневом произнес:

— Да что ты понимаешь! Откуда тебе понять, правильно я себя веду с этими озабоченными шл… девками или нет! Или про мои отношения с родителями! У тебя вон отец, хоть и странный чудак с замашками маньяка, и то лучше относится к своим детям! А мне всю жизнь решили сломать из-за прихоти папаши, видящего в сыне только товар или ценный ресурс. Так что не т…

ШЛЕП!

Боли от удара девичьей ладошки по своему лицу даже не почувствовал, так как самыми сильными эмоциями были шок и удивление. Дикое безмерное удивление! Его сейчас и без затей ударили с приличной силой, от чего непроизвольно мотнулась голова и из разбитых губ брызнула кровь. И это только начало.

— Не! Смей! При! Мне! Оскорблять! Родителей! Ни своих, ни кого-либо другого. — мертво-тихим скрипящим голосом, полным гнева, прошипела Нория с застывшей маской призрения на лице, сопровождая каждое слово очередным ударом. В итоге лицо Ар-МинНата горело огнем и начало стремительно опухать.

Заткнув его столь жестоким способом, разъяренная Нория тут же исчезла из поля зрения и занялась своими делами в наступившей тишине. Напряжение между ними ощущалось физически, как стена. Явно злая девочка больше не предпринимала попыток заговорить с ним, оставив его наедине со своими мыслями и отчаянием: "Наговорить такого и вывалить свои грязные эмоции на чужого — жалко, позорно и совсем не красит меня ни как человека, ни как сына!"

— Пхофси… — прошепелявил Ар-МинНат в попытке сказать хоть что-то, но слава не хотели выходить из горла. И совсем не из-за опухших и разбитых губ.

«Что он хочет сделать? Пояснить? Кому? Ей? А зачем?! Чтобы извиниться?! Так как бы правда на его стороне и это она должна извиняться за побои! Семейка чокнутых! Такая же отмороженная, как ее психованный папаша и эта садистка-извращенка, которую эта мелкая мерзавка называет тетей!» — выплеснулись наконец столь долго копившиеся обиды и злость на окружающих, не желающих понимать его!.. Но от чего же в груди растет эта тоскливая пустота и осознание: все эти поступки, мотивы, решения и слова лишь жалкая попытка самооправдаться перед своей совестью. Ему уже давно стало понятно, почему очевидное решение родителей привлечь сына к делам семьи он воспринял исключительно как посягательство на его личную свободу и попытку лишить счастливой жизни без всяких ненужных обязательств. Да, Ар-МинНат откровенно струсил и сбежал, сославшись на надуманный повод: якобы отец запрещает заниматься любимыми изысканиями и разработками. Так что сейчас совсем не понимал какие слова следует говорить и… зачем? Из-за всего этого на поляне стояла угнетающая тишина-молчание.

— За что простить. Ты же прав — я ничего про твою жизнь не знаю. — тихим безэмоциональным голосом, так разительно отличающимся от пугающего тона до этого, размеренно проговорила Нория. — Зато я знаю, что у тебя есть родители, братья, тети, дяди, бабушки и дедушки. Ты родился в полной и по-своему счастливой семье. Рос, играл, учился, радовался, грустил. Но всегда рядом были те, кто помогал, заботился, подсказывал. Скажешь, что это не так?

— …

— Вот видишь. Мне и не нужно все про тебя знать, чтобы понимать твои образ жизни и логику… А по отношению к родителям и девушкам ведешь себя совсем по-свински, не зависимо от сложившейся ситуации. Я знаю, что ты сам сделал все возможное для прямого вмешательства родни в твою жизнь и довел события до откровенного абсурда.

— Н-но… — опять нечего сказать, так как правдивые слова больно били по самолюбию.

Однако проснувшееся здравомыслие не давало произнести очередную глупость или оскорбление. Вновь установилась неловкая тишина, нарушенная серьезным голосом Нории.

— У меня нет родителей. Вернее, моя мать умерла в детстве, а биологического отца никогда не видела и знать не хочу, кто он. Жизнь… да какая жизнь. До появления папки я просто существовала, выживала в ожидании — когда меня, как старших подружек, под радостный гогот заведенной толпы разложат на столе для удовлетворения похоти. Надеяться могла только на быструю и безболезненную смерть. Это был единственный возможный шанс прекратить мучения, растянутые на десятилетия… Норман не мой родной брат. Наши матери всего лишь дальние родственницы, но он постоянно заботился обо мне как о родной младшей сестре. Ему так же приходилось непросто — он всегда выглядел и вел себя куда старше, чем на самом деле, от чего отношение к нему и спрос за поступки соответствующие. Его в будущем ждала участь гладиаторского мяса и если бы не сдох в первой же разборке банд или от какой-нибудь наркоты, то уже сам с дружками раскладывал бы таких девчонок, как я.

— Прости, я…

— Прекрати!.. Я тебе это рассказываю не ради твоей жалости, сочувствия или чего-нибудь такого! Просто чтобы ты понимал: твоя «плохая» жизнь и «несправедливость» родителей — ничто! — со злостью прокричала девочка. — Знаешь, в чем самый ужас?! Это когда твоя родная мать просит чужого человека спасти