Древний Рим. Книга для чтения. - М. Н. Ботвинников

Цезарь переждал, пока утихнет шум, осторожно поправил рукой причёску и, спокойно глядя на Цицерона, продолжал:

— Нельзя также забывать о нашем достойном консуле. Если в его правление будут незаконно казнены римские граждане, его смогут потом привлечь к суду и обвинить в высокомерии и жестокости, и неизвестно ещё, под какое наказание мы можем подвести его нашим сегодняшним решением[32]. Вот почему я советую не предпринимать ничего такого, чего нельзя было бы исправить. Я предлагаю в наказание передать всё имущество заговорщиков государству, а их самих держать в заключении.

Едва Цезарь кончил свою речь, Силан вскочил с места и потребовал слова. Он сообразил, что неверно оценил положение и что влиятельные люди не хотят осуждения заговорщиков.

— Меня неправильно поняли, — закричал он, — говоря о высшей каре, я и имел в виду заключение! Что может быть страшнее для римского гражданина!

Услышав эти слова, Катон молча встал и решительным шагом направился к креслу Цицерона. На лице консула выражалась полная растерянность. Катон наклонился к нему и что-то зашептал. Цицерон отрицательно качал головой.

— Не может быть, — тихо отвечал он, — Цезарь — просто противник смертной казни. Когда я смотрю на этого франта с его тщательно уложенными волосами, так что и голову он почёсывает только одним пальцем, чтобы не растрепать причёску, я не верю, что этот человек замышляет уничтожить республику.

— А чего же ради, думаешь ты, — уже громко возразил Катон, — произнёс он эту речь? Он не хочет терять своих сторонников из народа, которые ещё и сейчас расположены к заговорщикам за то, что те обещали отменить долги. А зачем ему нужен народ? Конечно, чтобы захватить власть. Ты, консул, должен защищать республику. Заговорщики должны быть казнены!

Цицерон неохотно поднялся с места.

— Отцы сенаторы, — начал он, — я считаю неправильным говорить о моей безопасности, когда речь идёт о безопасности государства. Пусть я пострадаю в будущем, но отечество будет спасено. Да и будет ли нарушением древних законов, если мы казним врагов государства? Став врагами римского государства, они тем самым перестали быть римскими гражданами. Что же касается предложения Цезаря, то оно мне кажется чрезмерно жестоким. Не удивляйтесь, отцы сенаторы! Смерть не является карой. Она — закон природы, и мужественные люди встречают её даже охотно. Напротив, заключение, и тем более пожизненное, которое в сущности и предлагает Цезарь, придумано как самое крайнее наказание за ужасную вину. Мне кажется, что решение, первоначально предложенное Силаном, даже более милосердно, чем то, которое предложил нам Цезарь.

Силан (место рядом с которым пустовало после ухода Катона), не выдержав, нагнулся к сидящему впереди сенатору и возмущённо прошептал: «Какое лицемерие! Цицерон рекомендует смертную казнь якобы для того, чтобы смягчить участь осуждённых! Его речь, несмотря на весь его ораторский талант, едва ли кого-нибудь убедит».

Спор в сенате становился всё ожесточённее. Сенаторы один за другим просили слова. Одни поддерживали Цезаря, другие Цицерона. Очередь выступать дошла и до Катона. Речь его была лишена ораторских красот, но убеждала страстностью и уверенностью в своей правоте.

— Меня поражает, — воскликнул он, — что предшествующие ораторы говорили здесь о милосердии и жестокости. Не о наказаниях, а о безопасности республики надо сейчас говорить! Цезарь уверял, что сейчас нам не грозит никакая опасность. Тем больше оснований остерегаться, если такой хитрый человек, как Цезарь, старается убедить всех, что бояться нечего. Данный момент требует, чтобы мы немедленно уничтожили злодеев. В наше тревожное время нельзя быть уверенным, что преступники не будут освобождены из-под стражи. Может быть уже сейчас составлен заговор с целью освободить их. Чем большую твёрдость мы проявим, тем скорее государство избавится от грозящей ему опасности. Необходимо применить к преступникам смертную казнь по обычаям предков.

Речь Катона воодушевила сенаторов. Старики превозносили его непреклонность и твёрдость духа. Желающих высказаться больше на нашлось. Приступили к голосованию. Консул предложил всем сенаторам расступиться. Поддерживающим Катона надо было перейти туда, где сидел Катон, и занять место на скамьях справа от широкого прохода. Сторонники предложения Цезаря вместе с ним остались на скамьях слева. Их было немного. Решение о смертной казни заговорщиков было принято.

Всё ещё бледный, испуганный бесповоротностью принятого решения, Цицерон провозгласил конец заседания:

— Отцы сенаторы, мы вас больше не удерживаем.

Толпа сенаторов хлынула к выходу. Впереди шёл Цезарь с кучкой своих друзей.

Обращаясь к одному из них, он негромко говорил:

— Жаль бедняг, но они виноваты сами. Каталина на этот раз будет разбит окончательно. Его плохо вооружённые крестьяне не устоят против легионов Рима. Он взялся за дело не с того конца. Захватить власть сможет только человек, опирающийся на армию.

Возвышение Цезаря

«Граждане, забрызгивая трибуны кровью, предоставили республику собственной участи, и… она неслась по бушующим волнам подобно кораблю без кормчего». Так писал знаменитый древний писатель Плутарх о Риме в 60 г. до н. э.

Действительно, римская рабовладельческая республика переживала глубокий упадок. Тяжёлый удар нанесло ей грозное восстание рабов под предводительством Спартака. Стало ясно, что сенат, выборные должностные лица, существующие суды и тюрьмы уже не в силах удерживать в повиновении рабов и свободную бедноту, то есть всех тех, чьим трудом создавалось благополучие Рима. Влияние сената было сильно подорвано.

Гай Юлий Цезарь.

Политические деятели перед выборами, не стесняясь, открыто подкупали избирателей. В народных собраниях сторонники различных политических деятелей яростно боролись друг с другом за тех, кто платил им деньги. Часто дело доходило до вооружённых столкновений, и на местах собраний оставались трупы убитых. Римская республика разлагалась. Это чувствовали теперь все. Большинство рабовладельцев мечтало о сильной власти, которая помогла бы им безнаказанно грабить народ, о твёрдой военной диктатуре.

Наиболее известными в то время политическими деятелями в Риме были Помпей и Красс. Оба они прославились в глазах римских рабовладельцев беспощадной расправой с восставшими под предводительством Спартака рабами. Помпей был широко известен как полководец, подчинивший Риму много новых земель на Востоке. Красс был одним из самых богатых людей в Риме. Своё богатство он нажил, скупая за бесценок имущество жертв сулланских проскрипций, спекулируя на жилищной нужде бедняков, перепродавая с выгодой рабов. И Помпей и Красс стремились к власти. Они соперничали и ненавидели друг друга.

В это трудное для римских рабовладельцев время на политической сцене появился Гай Юлий Цезарь. Он не мог соперничать ни с военной славой Помпея, ни с богатством Красса. Обстановка в Риме, однако, помогла осуществлению его честолюбивых замыслов. О могуществе и славе Цезарь мечтал с юных