Право на жизнь - Кицунэ Миято

Так что Озара старательно отгоняла подобные мысли, как обычно комбинируя в голове возможные тактики и стратегии их предстоящей битвы. Ожега вот сосредоточилась на полном раскрытии своего Дара, и у неё должно это получиться. Мёртвой водой можно пользоваться не только как средством для перемещения, но и как целительской поддержкой, точней, как неким магическим аналогом хирургии: мёртвая вода могла помочь собрать даже разорванную на мелкие кусочки плоть. После чего целителям доставалось гораздо меньше работы. Или, возможно, прямо в бою закрыть раны и продолжать…

Выяснилось это чуть ли не случайно: из-за ситуации с Яровзором Ожега окунулась в ритуалистику, где для изучения среднесложных ритуалов уже были нужны первые ступени алхимии и целительства… Вот на целительстве и выяснились особенности Дара магии Ожеги. А изначально сестра даже не рассматривала изучение медицины, считая, что ей достаточно знать, как оказать себе и другим первую помощь, а там используешь оборот, и заживёт само. На седьмом курсе Ожега должна будет взять третью ступень целительства, правда, сможет узнать лишь половину, так как третья ступень, как и вторая, изучается два года. Плюс ещё нужна будет вторая ступень алхимии для неё.

Оляна же всё-таки сможет завершить полный курс ритуалистики, а ещё кудесничества и искусничества…

Все самые нужные для сражения с Ящером предметы они прошли до пятого курса включительно: военное дело, оборот, раскрытие дара и необходимые сопутствующие предметы вроде двух ступеней теории пространства и перемещения, двух ступеней защиты и сокрытия, первой ступени шаманизма. Тогда же они в достаточной мере освоили оборот в трёхголовую Змеевну, чтобы сражаться.

И всё же Озара не обольщалась: с таким противником, как у них, им и сотни лет не хватит для тренировок, чтобы быть готовыми. Хотя, конечно, что они делают сейчас и как получилось на Финском заливе — небо и земля. Поэтому недостаток их сил и умения должен был скомпенсировать хороший тщательно продуманный план. Так что они только и делали, что продумывали тактики и стратегии.

И поэтому согласились выслушать Радомиллу: вдруг и правда скажет что-то полезное.

Случилось это за две десятицы, как они покинули Змейлор на лето.

Радомилла тогда вошла в комнату Оляны, куда её пригласили, с видом победительницы.

— Ты нас уже один раз подставила, так что не думай, что мы так просто поверим в твою бескорыстную помощь, — сразу предупредила её Ожега, поигрывая своим кинжалом — подарком отца, — и Озара сразу попыталась отрегулировать зарождающийся конфликт, взяв на себя роль переговорщицы.

— Мы знаем, что тебе и самой выгодно, чтобы твой отец не женился на нас. Ты ведь хочешь, чтобы на нашем месте была твоя мать… — показала она Радомилле, что они обо всём знают, и бывшая Кикимора чуть не споткнулась. Возможно, не полагала, что они догадаются.

— Именно, — скрестила руки под грудью Радомилла, взяв себя в руки… почти буквально. — Я для матушки стараюсь, не для вас. Вот кто достоин выйти замуж за отца!

— Странные у тебя старания, если подумать, — сыронизировала Ожега.

— Я сначала не знала всего… — отвела взгляд Радомилла. — Я просто делала, как мне старшими велено. И что мама жива, тоже не знала.

От её признания сердце Озары немного смягчилось.

— … К тому же Род мой… — Радомилла чуть нахмурилась и мотнула головой. — Впрочем, не ваше это дело. И ни о чём я не жалею. Ещё бы раз сделала, если потребуется.

— Ну… Мы так и поняли, — хмыкнула Ожега. — А от нас тебе что надо?

— Моя мать хочет вам кое-что передать, и мне ваша помощь нужна для этого.

Они переглянулись от такого заявления.

— Нехило, — хмыкнула Юля. — Да она снова подставить вас хочет.

Радомилла вспыхнула, пробуравив Юлю недобрым взглядом, но подруга не дрогнула, а лишь насмешливо улыбнулась, выиграв этот молчаливый поединок.

— Что было, то было. Кто старое помянет, тому глаз вон, — передёрнула Радомила плечами, отводя взгляд. — Даже если одну из княжон убить, то Договор никуда не денется, а мать моя не может ждать ещё тысячу лет, пока снова звёзды совпадут.

— Так и зачем тебе мы?

— Хватит и одной из вас, — сказала Радомилла. — Это только для магической поддержки ритуала призыва. Балемила… Она хочет помочь вам, поговорить и что-то передать.

— Звучит не слишком-то интересно, — полюбовалась блеском на острие кинжала Ожега. — Но мы ещё подумаем над твоим предложением.

И они подумали. И даже спорили. И так к единому знаменателю и не пришли.

Ожега не считала нужным так рисковать, ведь это могла быть очередная подстава. Юля приняла её сторону, полностью с Ожегой согласная. Оляна склонялась дать шанс Радомилле и верила, что той и правда выгодна их победа в бою. Озара… Находила аргументы и «за», и «против».

А потом Юля вызнала, что в предстоящей летней практикой Радомилла рвалась попасть в одну группу с Оляной, и Озара посчитала это слишком подозрительным. При неблагоприятном стечении обстоятельств Оляну могли захватить восточники, у них наверняка нашлась бы управа на своих сородичей — Хэя и Бая, с которыми та не разлучалась и на практиках. Да и сестра всё время попадала в переплёты, порой сама себя называя их «слабым звеном». Хотя после стольких лет обучения… Озаре порой казалось, что Оляна старалась в два раза больше, чем она, настолько её результаты и рост силы потрясали. Когда сестра обрела своих двух лун-драконов — они словно уравновесили Оляну, и та нашла свою душевную гармонию. Впрочем, суженые на то и суженые, чтобы стать твоей половинкой… Хотя у Оляны выходили «третинки».

В общем, не желая, чтобы планы Радомиллы воплотились, Озара решила помешать попасть бывшей Кикиморе в группу к сестре и её суженым и самой всё проконтролировать. Отличная репутация среди учителей и помощь Муреша Арджешовича ей в этом помогла. Распределили их так, как попросила Озара, и Радомилла оказалась в её группе, причём их отправили в самый дальний форт, и с группами Оляны и Ожеги они даже через одного не соприкасались.

— Так что ты решила? — подошла к ней та, о которой вспоминала Ожега. — Поможешь мне с ритуалом? Если не провести его в ближний третейник, то… ничего не выйдет.

— На Перунов день? — подозрительно уточнила Озара. — Почему именно на него? Не припоминаю никакого ритуала…