Крах Третьего рейха - Сергей Яковлевич Лавренов

в силах и средствах, хотя темпы наступления составили всего 1,2–3,5 километров в сутки. Общая глубина продвижения северной ударной группировки составила 25–30 километров, а южной — 45–60 километров.

Итогом Маас-Рейнской операции стал выход к Рейну и создание благоприятных условий для последующего наступления с целью овладения важнейшим экономическим районом Германии — Руром.

Не менее важным итогом военных действий на западе стало дальнейшее ослабление морального духа вооруженных сил и населения Германии. Об этом достаточно откровенно пишет в своих дневниках И. Геббельс:

«Фюрер верил в возможность удержать Мозель в качестве рубежа обороны. Но это предположение не оправдалось. Американцам удалось форсировать Мозель на широком фронте, и теперь они расползаются между Мозелем и Рейном, не встречая ощутимого сопротивления...

Иногда с горечью задаешься вопросом, где же наконец намерены остановиться наши солдаты. Дело не в материальном или численном превосходстве противника,  тем более что он не так уж сильно превосходит наши войска на этом фронте. Скорее всего, дело в господствующей на Западном фронте точке зрения, что англо-американцев надо пустить за Рейн, чтобы этот район не попал в руки Советов. Конечно, это гибельная оценка нынешнего военного положения, и нам при всех обстоятельствах необходимо принять меры к отказу от нее...

Сводки верховного командования вермахта выдержаны в очень серьезном и мрачном тоне. Каждый, кто их читает со вниманием, может заключить, что, с одной стороны, на западе началась подлинная катастрофа, а с другой — и на востоке мы не в состоянии продержаться сколько-нибудь длительное время».

Успешное продвижение союзников и прежде всего захват ими стратегического моста у Ремагена во многом были неожиданными для немецкого командования, не предполагавшего столь решительных действий англо-американских войск на Западном фронте.

x

Ремагенский «гнойник»

Операция по овладению стратегическим мостом у Ремагена вошла во все учебники военной истории американской армии. Конечно, этот эпизод не идет ни в какое сравнение с обороной Брестской крепости или Сталинградской битвой, которые в сознании наших людей ассоциируются с понятием подвига. Но в национальном сознании американцев бой за Ремагенский мост имеет столь же огромное значение, как для нас — героизм защитников Брестской крепости...

Что же происходило в начале марта 1945 года у Ремагенского моста? Американские источники подробно описывают события того времени.

Железнодорожный мост у населенного пункта Ремаген на Рейне был построен еще в 1916 году и получил название мост Людендорфа — в честь национального героя времен первой мировой войны. Общая длина моста составляла 350 метров.

Мост представлял собой прочное инженерное сооружение и состоял из трех симметричных арочных пролетов, опиравшихся на каменные основания. Два железнодорожных состава могли пересекать мост в разных направлениях одновременно. Издали мост выглядел как неприступная крепость — сходство с крепостью придавали по две каменные башни с каждого края моста. На восточном берегу железнодорожная ветка буквально через несколько десятков метров от моста уходила в туннель, сделанный в отвесной скале.

Еще за год до начала второй мировой войны немецкое командование разработало тщательную схему подрыва моста. Электрический взрыватель был соединен специальным кабелем в металлической защитной трубе с зарядом взрывчатого вещества. Предусматривался и подрыв моста вручную, если бы электрический взрыватель вышел из строя.

Позднее, в конце 1944 года, немецкие инженеры создали на западном берегу Рейна перед Ремагенским мостом дополнительное минное заграждение. В результате взрыва должен был образоваться глубокий противотанковый ров, что позволило бы выиграть время для планомерного подрыва самого моста.

Итак, с инженерной точки зрения Ремагенский мост действительно представлял собой уникальный стратегический объект, важность которого признавалась самим немецким командованием. Он был ключевым пунктом в немецкой обороне. Когда же мост оказался в руках американцев, он приобрел ключевое значение в их оперативном построении.

Об этом довольно критично пишет в своих дневниках Геббельс:

«Что касается самого плацдарма, то его дальнейшая судьба известна. Мы слишком часто сталкивались с этим на востоке и не можем оставаться в неведении. Раз плацдарм создан и нет больше сил для его ликвидации, то он в большинстве случаев становится гнойником, и не требуется много времени, чтобы гной растекся по жизненным органам...»

Как же получилось, что столь важный стратегический объект практически без боя оказался в руках американцев?

Офицером, ответственным за инженерное обеспечение моста, весной 1945 года был капитан Фрезенхан, отлично знавший план подрыва моста в экстренной ситуации. Однако в начале марта он получает приказ, в котором подробно расписывались его полномочия в свете недавнего инцидента с мостом у населенного пункта Колон. Тогда от взрыва американской авиабомбы преждевременно детонировали заряды взрывчатки, заложенные самими немцами в основания моста.

Теперь Фрезенхан получил строгие указания заложить взрывчатку только тогда, когда линия фронта приблизится к мосту на расстояние 8 километров, а взрыватели запрещалось устанавливать до тех пор, пока «уничтожение моста станет неизбежным». Кроме того, в приказе сверху устанавливалось, что все приказы об уничтожении моста должны быть в письменной форме от офицера, ответственного за тактическую оборону моста.

Вплоть до полудня 7 марта офицером, ответственным за тактическую оборону Ремагенского моста, был капитан Братге. Целый день он провел у телефона, пытаясь связаться со штабом группы армий «Б» для получения инструкций. Дежурный офицер, с которым Братге в конце концов смог переговорить, уверил его, что на Ремагенском направлении ничего серьезного не предвидится, а вот на Боннском направлении идут тяжелые бои.

Братге прикинул свои силы. 36 солдат из его роты плюс еще несколько саперов из группы Фрезенхана да еще отряды фольксштурма, которые даже и не находились в его формальном подчинении. Зенитчики со своими орудиями, прикрывавшие мост с воздуха, еще в полдень снялись с западного берега Рейна и ушли вместе с отступающими немецкими войсками в Кобленц.

Братге пытался связаться со своим командованием, обещавшим не менее полка для обороны моста у Ремагена,  но безрезультатно. Капитану удалось даже задержать остатки разбитого батальона 3-й парашютной дивизии и заставить его офицеров организовать оборону перед мостом. Однако немецкие парашютисты очень быстро один за другим ретировались вместе с другими отходящими через мост немецкими частями.

В тот же день 7 марта в 11.35 на позиции перед мостом прибыл майор Ганс Шеллер из 67-го армейского корпуса, который заявил, что ему генерал Хитцфельд поручил организацию обороны Ремагенского моста. Братге был рад отдать свои полномочия «добровольцу» из вышестоящего штаба: всегда лучше быть исполнителем, чем ответственным за серьезное дело.

Шеллер был настроен достаточно осторожно к тому, чтобы подрывать мост. Он считал, что в запасе еще есть время, чтобы обеспечить беспрепятственную переброску на восточный берег всех немецких частей, отступающих вместе с техникой и