Время Андропова - Никита Васильевич Петров

даже чересчур закрытым человеком. На красивых женщин, как когда-то, он уже не заглядывался. Бурлацкий вспоминал случай, когда в поездке по Югославию после дня встреч и переговоров советскую делегацию пригласили в ночной бар. В баре была музыка, кто помоложе танцевали, а в следующем отделении предполагался стриптиз. Андропов «тут же встал и, сославшись на дела, заявил, что уезжает. Югославы пытались уговорить его, но он был совершенно неумолим, однако разрешил остаться тем из нас, кто пожелает». А на следующее утро, когда Бурлацкий пытался рассказать Андропову о своих впечатлениях, «он твердо перевел разговор на другую тему. Вообще, — пишет Бурлацкий, — он был пуританином, даже по строгим нормам, принятым тогда в партийной среде. Он практически не пил, никто не слыхал, чтобы он когда-нибудь сделал комплимент женщине (по крайней мере, на работе). Фильмы с сексуальными сценами он не терпел, хотя, конечно, не навязывал никому своих вкусов. Все знали, что при нем надо держаться строже и ни в какие разговоры вольного характера пускаться не следует. Я сам наблюдал, как ему было нелегко иной раз в присутствии Первого [Хрущева. — Н. П.], любившего опрокинуть рюмашку-другую коньяка. К тому же Первый обожал рассказывать двусмысленные анекдоты, любил их слушать от других и охотно прибегал к сочному непечатному слову. Я часто видел, как Ю.В. [Андропова] передергивало от подобного стиля, но — опытный дипломат — он сдерживался и скрывал свои чувства»[587].

Брежнев как личность резко контрастировал с взрывным и импульсивным Хрущевым. Тот был ярок и непредсказуем. Андропова коробили грубоватые манеры Хрущева, его простецкие народные прибаутки. Сопровождая Хрущева в поездках или участвуя в застольях, Андропов часто становился свидетелем откровений Хрущева, который любил многократно рассказывать что-то из кремлевских тайн. Чаще всего о смерти Сталина и устранении Берии. Вот где будораживший воображение лихой сюжет и шекспировские страсти в одном флаконе. Об одном из таких эпизодов, относящихся к ноябрю 1960 года, вспоминал Федор Бурлацкий. На банкете в ходе совещания представителей компартий Хрущев с рюмкой коньяка в руке, яростно жестикулируя, грубовато, образно и в лицах рассказывал о смерти Сталина и развернувшейся борьбе за власть и аресте «этого гада» — Берии. История подошла к концу, зазвучал тост за «вершины коммунизма» и здоровье лидеров братских партий и, как пишет Бурлацкий: «В этот момент я наконец оторвал глаза от рассказчика и, взглянув в сторону, увидел Ю.В. [Андропова]. Он сидел молча, опустив голову и глядя в одну точку. Потом я узнал, что он вообще не любил пить, да и нельзя было ему из-за высокого кровяного давления. Но в тот момент мне показалось, что ему было неловко за рассказчика, что он считал изложение всей этой истории здесь, при таком большом стечении людей, неуместным»[588].

Д.Ф. Устинов

[Из открытых источников]

Ф.Д. Кулаков

[Из открытых источников]

На фоне Хрущева Брежнев, казалось, был пресен и сер, да и вполне предсказуем. И Андропову было не сложно найти с ним общий язык и быть в хороших, а со временем даже дружеских отношениях. Хотя, конечно, равенства в их отношениях не было: «Андропов обращался к Брежневу на “вы” и по имени отчеству, Генеральный же называл его попросту Юра и говорил, конечно, “ты”»[589].

Для Брежнева главным было поскорее укрепить руководящее ядро своими людьми. Секретарем ЦК по оборонной промышленности и кандидатом в члены Президиума ЦК в марте 1965 года был избран Дмитрий Устинов, в том же году в сентябре секретарем ЦК по вопросам сельского хозяйства был избран Федор Кулаков, в декабре секретарем ЦК был избран заведующий отделом организационно-партийной работы ЦК Иван Капитонов. После смерти в 1966 году секретаря ЦК по вопросам тяжелой промышленности Рудакова на вакантное место в декабре того же года был избран Михаил Соломенцев. Тут Брежнев следовал испытанным аппаратным приемам. Когда в ноябре 1964 года из Казахстана, где Соломенцев работал вторым секретарем республиканского ЦК, поступили жалобы на его поведение — «попал в некрасивую историю», Динмухамед Кунаев сообщил об этом Брежневу и попросил отозвать Соломенцева. Брежнев ответил: «Если он только за одной женщиной неудачно поухаживал, от этого социализм не пострадает. Мы его переведем на работу в другую область»[590]. И действительно, пару лет Соломенцев работал первым секретарем Ростовского обкома, пока Брежнев не взял его в Москву. Надежные и верные хозяину Кремля люди — это главное.

Д.А. Кунаев

[Из открытых источников]

М.С. Соломенцев

[Из открытых источников]

Смещение Хрущева добавило хлопот Андропову по части урегулирования вдруг возникших вопросов в отношениях с лидерами стран-сателлитов. Многие из них были в недоумении от московского дворцового переворота. Это тревожило Брежнева, желавшего разъяснить всем истинные причины перемен и уверить в неизменности кремлевского курса. Возможно, в этом было объяснение, почему Брежнев сохранил Андропова на его должности. Нужна стабильность, а к Андропову лидеры соцстран привыкли, хорошо его знают. Их надо бы успокоить после смещения Хрущева. А кто, если не Андропов, это сделает лучше? Сам факт, что Андропов по-прежнему в той же должности, и есть лучшее доказательство того, что по отношению к «братским партиям» ничего меняться не будет.

А сигналы из стран социализма в Москву шли, и Андропов получал их не только по линии партийных связей, но и по дипломатическим каналам от МИД и из КГБ.

Представитель КГБ в Праге 15 октября 1964 года сообщил Брежневу в Москву о своей беседе с министром внутренних дел Любомиром Штроугалом: «…в личной беседе со мной тов. Штроугал сказал, что президенту от товарища Брежнева известно, что т. Хрущев снят за ошибки во внутренней политике. Он далее указал на опасность усиления либералистических тенденций и возможных антипартийных выступлений в Словакии со стороны прежде всего Гусака и Новомеского и это положение усложняется тем, что в начале ноября должны быть выборы президента[591]. <…> Министр подчеркнул, что если в ЧССР было трудно объяснить, почему своевременно не увидели ошибок Сталина, то еще труднее будет разъяснить, почему сразу не сказали об ошибках т. Хрущева. Авторитет КПЧ в массах, сказал он, в таком случае может быть в определенной степени подорван. К этой теме министр во время разговора возвращался не раз»[592]. Но, кажется, опасность руководители Чехословакии видели совсем не там, где надо. Штроугал, например, указал «на возможность националистических и