Дихотомия «Свой/Чужой» и ее репрезентация в политической культуре Американской революции - Мария Александровна Филимонова

как объект, а не субъект мессианистских притязаний. Во-вторых, вхождение в культурную орбиту Британской империи и предполагаемая смена национальной идентичности оценивались как безусловное благо для самих канадцев. Завоевание Канады оценивалось как переход канадцев от деспотизма к свободе.

Однако довольно быстро нарастает скепсис. Выясняется, что для колоний приобретение Канады обернулось усилением английского гнета. Непосредственно за Семилетней войной для Америки последовали Сахарный акт; Денежный акт, запрещавший выпуск колониальных бумажных денег; Аллеганский акт, ограничивавший продвижение американцев на Запад; и, наконец, в 1765 г. – самый ненавистный из всех, Акт о гербовом сборе. Причем оправданием для всей этой серии мер служило представление о том, что американцы должны каким-то образом компенсировать метрополии расходы на ведение военных действий в Новом Свете. У американских вигов рождается новый образ Канады – «бесполезное завоевание».

По мнению пенсильванского патриота Дж. Дикинсона, Канада – это «ледяные скалы», не заслуживающие даже названия колонии. Ее присоединение к Британской империи может обернуться для Америки лишь новыми проблемами. Дикинсон писал: «Я не зайду так далеко, чтобы утверждать, будто Канада и Новая Шотландия – узда для Новой Англии, цепь фортов в западных лесах – для среднеатлантических колоний, Флорида – для остальных. Но рискну заявить, что если продукция Канады, Новой Шотландии и Флориды заслуживает какого-то внимания, то первые две из них – попросту конкуренты наших северных колоний, а третья – южных»[936].

Но на первый план политической жизни Северной Америки Канада выдвинулась в 1774 г. В это время, в ответ на знаменитое «бостонское чаепитие» английский парламент принял целый ряд репрессивных законов против мятежного Массачусетса. К ним примыкал и Квебекский акт. Он устанавливал в Квебеке в качестве единственного законодательного органа Совет, назначаемый губернатором. Акт восстанавливал французское гражданское законодательство и поземельные отношения феодального типа, гарантировал свободу католического вероисповедания и в то же время расширял территорию колонии Квебек до р. Огайо на юге и до р. Миссисипи на западе. Жителям других британских колоний было запрещено там селиться[937].

Многие историки полагают, что Квебекский акт оказался в ряду «нестерпимых актов», как их окрестили американцы, лишь случайно. Билль готовился долгое время, учитывал пожелания франкоканадского большинства Квебека и как будто не был связан с событиями в мятежной Америке[938]. Действительно, в самой Канаде резко отрицательно к нему отнеслись лишь англоканадцы – в то время весьма незначительная группа населения[939]. Реакция франко-канадцев была более сложной. Отсутствие собственной ассамблеи они восприняли скорее с удовлетворением. Они опасались, что ассамблея окажется под контролем протестантов и Канада превратится в подобие Ирландии[940]. В то же время квебекские крестьяне отнюдь не радовались предусмотренному актом восстановлению феодальных повинностей. Не случайно современник отмечал: «Дурные англичане и бостонцы, находящиеся в этой колонии, отравили наши деревни и часть наших городов своими речами о какой-то фантастической свободе»[941].

Квебекский акт содержал немало деталей, противоречащих политическим и религиозным традициям Великобритании – традициям, которые разделяли и ее американские подданные. Уже в самой Англии билль вызвал противодействие оппозиционной партии вигов. Ее лидеры – И. Барре, Ч. Фокс, Э. Бёрк, У. Питт-старший – в своих выступлениях в парламенте отмечали, что билль исключает суд присяжных и другие институты английской судебной системы; что в Квебеке не будет выборных законодательных органов; что, гарантируя свободу и даже до некоторой степени привилегированное положение католицизма, он нарушает Акт о верховенстве, устанавливающий основы англиканской религии[942]. Словом, подытоживал Питт, «он вовлекает огромную страну в тысячи трудностей и в ужаснейший деспотизм»[943]. Барре намекал также, что намерение авторов билля лишить Квебек выборной ассамблеи подсказано независимым поведением колониальных ассамблей к югу от Канады[944].

Если английские виги восприняли Квебекский акт с настороженностью, то что же говорить о вигах американских? При тех настроениях, которые господствовали в то время в колониях к югу от Канады, Квебекский акт был для них факелом, брошенным в пороховой погреб. И взрыв не замедлил.

Прежде всего, Квебекский акт непосредственно задевал экономические интересы американцев, т.к. закрывал доступ к западным землям и для северных фермеров, и для виргинских плантаторов[945]. Но это далеко не исчерпывало его восприятия американцами. Квебекский акт задевал их религиозную идентичность, а поскольку в Квебеке не предусматривалось представительных учреждений, то он казался воплощением традиционного кошмара протестантов: сочетания католицизма, феодализма и абсолютизма. Дж. Адамс заявлял в Континентальном конгрессе, что Квебекский акт создает «союз феодального права и римского суеверия»[946]. В этом смысле он был угрозой и для Америки. Тот же Дж. Адамс писал: «Разве министерство не продемонстрировало Квебекским биллем, что против него наша религия защищена не больше, чем будет защищена наша собственность, если мы однажды подчинимся безграничным претензиям парламента?»[947]

Как же изменился в связи с этим образ Канады в сознании американцев?

Американцы XVIII в. принимали и разделяли господствующий в просвещенческой культуре универсализм. Как уже говорилось, одним из основных постулатов Просвещения было представление о принципиальном единстве человеческой природы. Локальные различия не могли значить слишком много. Деспотизм оценивался как худшее из зол для любого народа, а политическая свобода – как безусловное благо. Так что американцы были убеждены, что для самих канадцев Квебекский акт может быть только несчастьем, от которого их следует попытаться избавить.

Именно этот род универсализма отразился в обращении Первого континентального конгресса к канадцам, которое составил Дж. Дикинсон. Разумеется, здесь уже не было речи о «ледяных скалах». Дикинсон перечислял основные права британских подданных, на которые канадцы также имеют неотъемлемое право: право участвовать в управлении через избрание своих представителей в законодательных органах; свободу печати; право на суд присяжных и Habeas Corpus; право владеть землей на условиях «небольших рент, а не… жестоких и тягостных повинностей, зачастую отрывающих людей от их семей и их дел, чтобы выполнять то, что в благоустроенном государстве должны делать специально нанятые работники»[948]. Ничего из этого Квебекский акт не давал.

Так что содержание акта Дикинсон суммировал следующим образом: «Ваши судьи и ваш законодательный совет, как его называют, зависят от вашего губернатора, а он – от чиновников британской короны. Законодательная, исполнительная и судебная власть движутся по кивку министра. Привилегии и вольности существуют лишь до тех пор, пока он улыбается. Стоит ему нахмуриться, и их хрупкая видимость исчезнет. Что защитит вашу собственность от налоговых эдиктов и от алчности жестоких господ, нуждающихся в деньгах? Вашу личность – от lettres de cachet, тюрем, темниц и тяжких повинностей? Вашу жизнь и свободу – от деспотичных и