Альманах «Российский колокол» № 4 - Альманах Российский колокол

– Сидеть! Вон лавка под тыном есть, и сиди, – выговаривал он дочери. – Я те убягу! Я убягу, – пригрозил отец кнутом. – Не сметь! А тому… Голаву атарву! – сверкнув глазами, крикнул он жене. – Так и передай его бати! Рыса-ак!

Воля отца есть воля. И Мелания весь месяц не отходила от двора. Но как время ни тянулось, а день свадьбы наступил. Вторую неделю уже лежал снег. Накатали дороги, прочистили дорожки к колодцам и сосед к соседу. В ходу были только сани.

В этот день в висловской церкви должны были венчаться сразу несколько пар молодых. Приехали из Обоянского уезда. Она – дочь купца, а жених – сын крестьянина.

«То-то убегли», – сделали заключение селяне после того, что они узнали о молодых.

Это было похоже. Их сопровождали такие же молодые, как и сама пара, дружки жениха и подруги невесты. К церкви подъехали и из соседней Терновки. Тут уже были все кому положено. Наших сельских, кроме Мелании, должно было быть еще две пары.

– Еду-ут! Едут! – закричали мальцы, сидевшие на заборе, как воробьи, показывая в сторону, откуда показались украшенные лентами, попонами и рушниками сани и лошади.

Все шло по-церковному важно и торжественно. Молодые в храм Божий заходили женихом и невестой, а выходили мужем и женой. Со свистом и гиканьем покинули церковный двор обоянцы. Степенно съехали соседи-терновцы.

– …Теперь вы муж и жена, – проговорил батюшка, перекрестив стоявшую перед ним пару большим серебряным крестом. Можно поцеловаться.

Новоявленный муж начал медленно поднимать фату…

– Мала-ашка-а! – раздалось под сводами церкви.

От крика взлетели напуганные галки, сидевшие на крестах и на церковной крыше. Голоса селян, которые пришли проводить Меланию, стихли. Даже лошади перестали пританцовывать, а, навострив уши, громко фыркали и вздрагивали. Вместо Мелании под фатой оказалась… Матрена. Однако назад хода уже не было.

Венчание в церкви во времена наших дедов и прадедов соединяло молодых на всю их жизнь. Это в наши времена можно сегодня зарегистрировать брак, а завтра нести в тот же ЗАГС заявление о разводе. А многие всю жизнь могут прожить и в гражданском браке, то есть без всяких регистраций.

И уехала молодой женой Матрена вместо своей сестры в другое село. И доходили потом слухи, что бил ее муж нещадно, однако, несмотря на это, у них народилось трое сыновей и две дочери, одна из которых была похожа на Меланию.

Владимир Смирнов

После окончания Одесского государственного университета (ОГУ) им. И. И. Мечникова десять лет был научным работником в астрономических обсерваториях. После защиты кандидатской диссертации на тему «Спектры метеоров» тридцать лет преподавал физику в вузах в качестве доцента. Печатался во многих газетах и журналах, в основном по научно-популярной и общественной тематике. После выхода на пенсию работал в архивах Одессы над серией книг объемом более пяти тысяч печатных страниц «Реквием ХХ века». Книги (пять частей с эпилогом) находятся на бесплатном скачивании в Академии образования в Сан-Франциско. Произошло больше тысячи скачиваний третьей, четвертой, пятой частей, активно скачивается эпилог, а также были переизданы тома 1-4 с дополнениями и изменениями.

Я против повторения ежовщины!

Как это ни кажется странным, современное российское общество, пережившее переход от коммунистической деспотии Сталина к демократии, снова стремится к возврату государственной системы торговли, деспотического устройства государства с запретом частной собственности.

Будучи преподавателем физики с тридцатилетним стажем в качестве доцента, научным сотрудником астрономических обсерваторий с десятилетним стажем, кандидатом физико-математических наук, автором шести томов серии книг «Реквием ХХ века», автор считает вправе высказать очень запоздалое, но до сих пор актуальное обвинение состояния советского общества в тридцатые годы – в период ежовщины. Тем более что общественного осуждения этого явления никогда открыто и правдиво не звучало в бывшем советском государстве. Подробно изучив материалы более ста архивно-следственных дел периода ежовщины, я полностью убедился в том, что эти документы ясно свидетельствуют о страшных преступлениях организаторов и исполнителей того периода: массовые расстрелы по спискам, поступающим из руководящих инстанций в Москве (особые совещания и др.). Как правило, протоколы допросов составлялись следователями заранее (см. текст серии книг «Реквием ХХ века»). Происходила массовая фальсификация всего судебного процесса: применялись пытки, избиения, чудовищные издевательства над человеческой личностью с целью получения от заключенных подписи под фиктивными протоколами допросов. Заключенные содержались совершенно в не пригодных для жизни условиях. Происходила массовая гибель заключенных от пеллагры. Между учреждениями НКВД проводились своеобразные «соцсоревнования» по численности расстрельных арестов. При этом числа арестованных заранее планировались столичным руководством и оттуда же давались предварительные количества «плановых» арестов, независимо от наличия или отсутствия каких-либо преступлений.

Особенно такие правила проявились после принятия закона от 1 декабря 1934 года в связи с убийством С. М. Кирова, когда расстрелы следовали сразу же после заседания суда. Это преступление явилось тем же провокационным предлогом для развертывания ежовщины, террора против своего народа, что и в Германии, когда провокационный поджог Рейхстага послужил А. Гитлеру поводом для развертывания репрессий против всех инакомыслящих.

Один из замученных в исправительно-трудовом лагере, выходец из многодетной семьи, учитель по образованию Игнатий Гончаренко написал родственникам требуемые от него правила поведения, необходимые для выполнения всякого советского человека во время ежовщины. Правила должны были неукоснительно соблюдаться:

– нужно жить с уверенностью, что тебя всегда и везде подкарауливают, подслушивают, каждый твой шаг, каждое слово могут быть известны «там»;

– избегать уединений, разговоров полушепотом на улице, на базаре, в магазине, в театре;

– избегать встреч с разговорами о впечатлениях о чем-либо;

– избегать каких-либо недоразумений с дворником;

– соблюдать осторожность всегда и во всем;

– никому не следует доверять;

– нигде не проявлять ни малейшей иронии, критики, никаких разговоров из чужих слов;

– никогда нигде ни от кого не слушать контрреволюционных разговоров, потому что, услышав, обязан донести, тем более что провокация начинается там, где можно меньше всего ожидать; никто не застрахован от обысков и арестов;

– всегда содержать квартиру в таком виде, что хоть сейчас делайте обыск!

– остерегаться моего брата Петра; при первой же его попытке петь Лазаря отводить его от квартиры;

– не держать в квартире никаких писем, заметок. Все это – к черту;

– устранить из ящиков иконы и образки;

– выбросить неведомо зачем лежащий в сундуке старый портрет Т. Шевченко;

– выкинуть из альбома карточки институтского начальства;

– не держать в кабинете огня, чтобы никто из соседей не мог донести, что там собираются для тайных разговоров.

Получившая срок студентка физико-математического факультета ОГУ Шмуклеровская