Лазарь Каганович. Узник страха - Валерий Викторович Выжутович

Реконструкция была необходима.

В споре о новом облике Москвы столкнулись «урбанисты» и «дезурбанисты». Первые отстаивали развитие города в высоту. Вторые были сторонниками его развития в ширину за счет малоэтажного строительства. «Урбанисты» ратовали за превращение всех населенных пунктов страны в социалистические города с населением 50–80 тысяч человек. «Дезурбанисты» принимали за основу создание сети транспортных магистралей, вдоль которых осуществляется расселение в виде индивидуальных домов облегченной конструкции.

Письмо И.В. Сталина Л.М. Кагановичу о сокращении импорта и с требованием покрыть брусчаткой площадь на Арбате 24 сентября 1931 [РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 99. Л. 38–38 об. Подлинник. Автограф И.В. Сталина]

14 июня 1934 года Сталин устроил в Кремле совещание по Генплану Москвы. Кроме членов Политбюро, в нем участвовали более 50 архитекторов и планировщиков. Далее Моссоветом был объявлен закрытый конкурс. В него вовлекли мастеров городского зодчества со всего мира – Ле Корбюзье, Ханнеса Майера, Эрнста Мая и др. С советской стороны – Николая Ладовского, Германа Красина, Льва Ильина и др. Здесь вновь столкнулись мнения. «Урбанист» Ханнес Майер предлагал сохранить радиально-кольцевую планировку и исторический центр, в котором была бы сосредоточена культурная и административно-политическая жизнь, а развивать промышленность следовало, по его мнению, на юго-востоке. «Дезурбанист» Эрнст Май, напротив, считал, что «Москва в таком виде, как сейчас, способна рационально обслужить не более 1 миллиона жителей», а поскольку реальная численность населения на тот момент превышала 3 миллиона человек, то жителей столицы необходимо расселить в города-спутники с малоэтажной застройкой. Впрочем, о конкурсе вскоре забыли, и лавры победителя не достались никому.

Генплан Москвы рождался в изнурительных спорах и согласованиях. Один из его разработчиков, сотрудник отдела науки Московского горкома А. Кольман, вспоминает:

«В 1933 или 1934 году Л.М. Каганович пригласил меня – как математика – принять участие в возглавляемой им комиссии по составлению Генерального плана реконструкции города Москвы. Задачей этой многочисленной комиссии… было окончательно сверстать план, над которым уже много времени трудились сотни специалистов. Нам нужно было выработать на основе несметной кучи материалов компактный документ и представить его на утверждение Политбюро.

Наша комиссия работала в буквальном смысле днем и ночью. Мы заседали чаще всего до трех часов утра, а то и до рассвета, – таков был в те годы и до самой смерти Сталина стиль работы во всех партийных, советских и прочих учреждениях… Трудоспособность нашей комиссии и ее председателя была в самом деле неимоверна. На окончательном этапе работы Каганович поселил пятерых из нас за городом на одной из дач МК, где мы, оторванные от отвлекающих телефонных звонков, быстро завершили всю работу, составили проект постановления Политбюро.

Письмо И.В. Сталина К.Е. Ворошилову, Л.М. Кагановичу и В.М. Молотову об укреплении берегов Москвы-реки, о строительстве метрополитена, о проекте Дворца Советов 7 августа 1932 [РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 99. Л. 132–138 об. Подлинники. Письмо –машинописный текст, подпись – автограф И.В. Сталина]

Письмо Н.С. Хрущева Л.М. Кагановичу о порядке заготовки овощей и фруктов в будущем году и по другим вопросам городского хозяйства 5 сентября 1932 [РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 255. Л. 121. Подлинник. Автограф Н.С. Хрущева]

Письмо Н.С. Хрущева Л.М. Кагановичу о партийно-массовой работе и о вопросах городского хозяйства 14 сентября 1932 [РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 255. Л. 122. Подлинник. Автограф Н.С. Хрущева]

Телеграмма Л.М. Кагановича И.В. Сталину о переименовании Сухаревской площади в Колхозную площадь и установке доски почета московских колхозов 25 октября 1934 [РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 101. Л. 48. Подлинник. Автограф Л.М. Кагановича]

Нас пригласили на его заседание, на обсуждение плана. В громадной продолговатой комнате, за длиннющим столом буквой Т сидели члены Политбюро и секретари ЦК, а мы, члены комиссии, разместились на стульях вдоль стен. В верхней, более короткой стороне буквы Т, восседал в центре только один Сталин, а сбоку его помощник Поскребышев. Собственно, там было только место Сталина, а он безостановочно, как во время доклада, так и после него, прохаживался взад и вперед вдоль обеих сторон длинного стола, покуривая свою короткую трубку и изредка искоса поглядывая на сидящих за столом. На нас он не обращал внимания. Так как наш проект был заранее роздан, Каганович лишь очень сжато говорил об основных принципах плана и упомянул о большой работе, проделанной комиссией. После этого Сталин спросил, есть ли вопросы, но никаких вопросов не было. Всем было все ясно, что было удивительно, так как при громадной сложности проблем нам, членам комиссии, проработавшим не один месяц, далеко не все было ясно. „Кто желает высказаться?“ – спросил Сталин. Все молчали…

Сталин все прохаживался, и мне показалось, что он ухмыляется в свои усы. Наконец он подошел к столу, взял проект постановления в красной обложке, полистал и, обращаясь к Кагановичу, спросил: „Тут предлагается ликвидировать в Москве подвальные помещения. Сколько их имеется?“ Мы, понятно, были во всеоружии, и один из помощников Кагановича тут же подскочил к Кагановичу и вручил ему нужную цифру. Она оказалась внушительной, в подвалах ниже уровня тротуара теснились тысячи квартир и учреждений.

Услышав эти данные, Сталин вынул трубку изо рта, остановился и изрек: „Предложение ликвидировать подвалы – это демагогия. Но в целом план, по-видимому, придется утвердить. Как вы думаете, товарищи?“ После этих слов все начали высказываться сжато и одобрительно, план был принят с небольшими поправками. <…> В заключение Каганович взял слово, чтобы извиниться за подвалы. Этот пункт, дескать, вошел в постановление по оплошности. Это была неуклюжая и лживая увертка. Ведь каждый понимал, что перед тем, как подписать столь ответственный документ, Каганович несколько раз внимательнейшим образом перечитал его».

10 июля 1935 года Генеральный план реконструкции Москвы был утвержден совместным постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР. Постановление начиналось словами: «Стихийно развивавшаяся на протяжении многих веков Москва отражала даже в лучшие годы своего развития характер варварского российского капитализма…»

Первый троллейбус

Подготовку к реконструкции начали с изучения городского хозяйства европейских столиц. В Берлин, Вену, Париж и