Дар - Зинаида Порох

— Только лишь потому? — не сдержавшись, ехидно спросил Ратобор. — А вот и есть дочь, как видишь, — указал он глазами на подошедшую девушку.

— От кого? — выдохнул Калина, с ненавистью глядя на Ратобора. — Твоя, что ль?

На Аронию он пока даже не глянул.

— Нет, не моя, — сник Ратобор. — Была б она моя дочь, я б ещё в первый раз её сюда привёл. Другого — обычного — человека дочь. Арина вышла за него замуж двадцать лет назад. Его сейчас и на свете нет. Как и её.

Калина, немного смягчившись, повернул голову к Аронии и сказал:

— Ну, здравствуй, Арония.

— Здравствуй, Калина. Или, может, так не принято говорить умершим? — засомневалась она.

— Так и говори, как сказалось, — усмехнулся тот. — Вижу — похожа ты на Арину. Чего ж раньше-то за кладом не пришла? Для неё берёг, теперь вот — для тебя, выходит.

— Так я о нём и не знала, Калина. И не только о нём. Мама меня Ларой назвала и силу от меня закрыла. А потом… я с ней встретилась. Она и имя мне новое дала, и силу вернула. А с Ратобором я случайно… познакомилась. Он и… привёл меня сюда за кладом.

— Как там… мама? — глухо спросил Калина.

— Сказала — нет на том свете худшей доли, чем у раскаявшейся ведьма, — вздохнула Арония. — Разве что — у нераскаявшейся.

— А я думаю — нет худшей доли, чем у самоубивца, — глухо возразил Калина. — Да у него её и вовсе нет. Токмо вот и остаётся, что клады чужие оберегать — чтоб вовсе без доли не скитаться. Так что мы обои с ней — не удачливые. Токмо вот у ней — дочь есть. Счастливая она, всё ж… А опосля меня никого и на свете не осталося.

— Но это было непросто, Калина. Мама за это всё отдала, что имела. И даже саму жизнь — чтобы я на свет появилась, — вздохнула Арония. — А теперь ей приходится на том свете за ведьмины долги расплачиваться. А могла бы здесь, на земле успеть рассчитаться за них — добром или помощью людям.

— Ну, теперя вот ещё и золотом да самоцветами тебя обеспечила, — заметил Калина. — Рази это не добро? — прищурился он.

— Я про другое добро, — нахмурившись, ответила Арония.

— Эй, Ратобор! — обернулся Калина к магу, который задумчиво слушал их разговор. — Оставь нас с Аронией на минутку, будь человеком! Мне слово ей сказать охота. Не для чужих ушей. Мы, всё ж, с ней не чужие.

— Ладно! — кивнул тот и, отойдя к краю поляны, сел на упавшее дерево.

— Вот что, Аронеюшка, — тихо шепнул ей Калина. — Ты это золото да самоцветы не бери! Проклятые они! Никому не принесут ни счастья, ни радости. Одно лишь горе. Чужое это добро и лихом добытое. Не про добрых оно людей. А возьми ты всего лишь одну вещицу неприметную, — ещё ниже склонился он к ней, шепча: — В самом верху сундука есть кувшинчик зелёненький, нефритовый, на вид небогатый. А в ём — зелье чудесное. Оно все хвори лечит, даже молодость и саму жизнь возвертает. И людям, и зверям. А надо его брать лишь малую капельку на ведро воды. Пить её и брызгать на больное место. А по кувшину на древнем арабском рецепт зелья прописан. Зелью тому три тыщи лет, не мене. И помогает оно только тем, кто чист сердцем.

— А тебе, Калина, оно поможет? — спросила Арония.

— Я б хотел, чтоб помогло. И с радостью б воскреснул да жизнь правильную заново спочал. Ан, нет! Чую, что самоубивцам — тем, кто против воли Бога пошёл — оно не поможет. Не доброе это дело. Каюсь я в том, что случилось, Аронеюшка, — вздохнул Калина. — Но уж больно сильно я Арину любил. Жить без неё не мог. А ведь Бог велит терпеть, даже если что-то не по-нашему. Но всё уж перекипело. Сейчас я только рад, что Арина встретила хорошего человека, твово отца, ради которого и от делов своих отказалась.

— Жаль, что зелье тебе не поможет, — вздохнула Арония.

— Что было, того уж назад не вернёшь, — покачал головой Калина. — Пусть идёт, как идёт. — И продолжил:

— Так что вот, Аронеюшка, тебе мой подарок! Пользуйся, добрым людям помогай. А остальное, что есть в сундуке, ты, Аронеюшка, не бери. Даже колечка малого. Хотя золота там — силища. Смогёшь?

— Смогу, — кивнула девушка. — Я и не собиралась ничего из этого клада брать. Его и без меня поделят. Есть кому, — кивнула она на Ратобора и маячившего вдали мавра. — Спасибо тебе, Калина. Ценный ты подарок ты мне сделал! Постараюсь, чтобы он добрым людям пользу принёс. — Калина в ответ просиял улыбкой и низко ей поклонился. — А ты, Калина, теперь как же? Куда? Без клада-то?

— Пока об том не думал, Аронеюшка. Может, всё ж, решусь туда пойти, — махнул он рукой куда-то вверх. — Буду там слёзно проситься. Слыхал — к иным милостивы бывают. А потом и мне, небось, тоже отрабатывать придётся? — покачал он головой. И тут же воспрял: Да я этого не боюсь! Это ничего! Всё лучше, чем клады, омытые чужой кровью да слезами беречь, да новые горести плодить.

— Правильно, — кивнула Арония. — Я тоже так думаю. И — удачи тебе, Калина!

— И тебе, Аронеюшка — счастья! И мудрости! — пожелал тот. — А то сила-то эта ваша родовая — истинное искушение. Будь умницей — не бери чужого. Ни добра, ни здоровья! — И, обернувшись, крикнул:

— Эй, кто тут за кладом? Подходи!

Калина махнул рукой и рядом с ним открылась яма, из которой сам собой поднялся из земли и встал поодаль огромный кованый сундук с вензелями.

Глава 8

Выбор

К сундуку с кладом, радостно потирая руки, подбежал мавр. Даже чрезмерная тучность не помешала лёгкости его шага.

Откинув крышку, он с восторгом воззрился на открывшееся перед ним великолепие. В сундуке, переплетясь, лежали золотые изделия: посуда, цепи, перстни и браслеты. А так же ожерелья — жемчужные, изумрудные, алмазные — из драгоценностей всех цветов. Всё это сверкало и переливалось, как новогодняя ёлка. Мавр замер от восхищения.

Ратобор, подойдя, лениво осмотрел содержимое. И это явно был взгляд профессионала. Он, наверняка, уже знал, во сколько оценят ту или иную вещицу.

Рядом с ним встала Полина Степановна, с удивлённым видом любуясь драгоценностями. Похоже, этот