Метафизика столицы. В двух книгах: Две Москвы. Облюбование Москвы - Рустам Эврикович Рахматуллин

Дай Бог, чтобы Москва, как некогда вселенна

При Ное от проказ омытая водой,

В горниле тяжких бед огнями искушенна,

Очистилась от всех крамол своих золой!

Тогда нас паки с ней и пепел не разлучит.

Князь И. М. Долгоруков. Плач над Москвою. (1812)

Мосты

Впервые нрав реки у Воробьевых гор отмечен в хрониках под 1533 годом, в рассказе о кануне смерти Василия III. На богомолье в Ламском Волоке князь занемог так неприглядно, что стеснялся въехать в город с ожидавшей стороны, и потому стал в Воробьеве, дворцовом селе.

Первое упоминание о Воробьеве находим в духовной грамоте великой княгини Софьи Витовтовны, прабабки Василия. Правнук облюбовал село после 1521 года, когда Мехмет-Гирей пожег другую великокняжескую подмосковную Остров. Несколько дней Василий прятался от недруга в стогу, передает в своих записках Герберштейн. А местная легенда добавляет, что стог стоял именно в Воробьеве, где татары пили мед из погребов Василия.

Так тема огня раньше темы воды является на Горы. Где сразу сопрягается с темой нашествия. И с темой спасения.

Где был тогда спасен, там князь теперь и умирал, надеясь переправиться в свою столицу. Ноябрьская река еще некрепко стала, и Василий распорядился наводить «под Воробьевым против Девичья монастыря» мост.

Новодевичий основан тем же государем в виду, а то и на меже дворцового села. Мост наводился, вероятнее всего, на месте нынешнего Краснолужского, на переправе смоленского пути у сетунского устья.

Вбили сваи, намостили; когда же лошади великокняжеской повозки ступили на помост, опоры подломились. Повозку оттащили, обрезав гужи. Пришлось Василию переезжать Москву-реку в Дорогомилове и следовать в город прилюдно. В начале декабря он умер.

От этого примера до несчастного Метромоста, поставленного тоже наскоро под Воробьевом и тоже (до недавних пор) некрепкого, четыре с половиной века, из которых девятнадцатый особенно богат на обличения норова здешних вод.

Медь в огне

В шестнадцатом столетии еще раз появляется на Воробьеве тема огня, причем в смешении с темой воды.

Иван IV, сын Василия, перебирается на Горы после великого московского пожара 1547 года, в огне которого распались деревянные части кремлевских палат. Что дерево! – «железо яко олово разливашееся и медь яко вода растаяваше». Черные люди считали поджигателями города родню царя (великий князь только что принял царский титул), Глинских. Убив в кремлевском храме князя Юрия, люди пришли на Горы за головами другого дяди государя, князя Михаила, и бабки, княгини Анны. Которая-де волхвовала, сердца человеческие вынимала, клала в воду, да тою водою, летая сорокой по Москве, кропила, и оттого Москва выгорела.

Выгорела… от воды?

Иван велел пришедших хватать и казнить. После чего, стоя на горной высоте над мятежом и погорельем, вдруг переменился. «Здесь, – пишет о своих Горах Герцен, – стоял плачущий Иоанн Грозный, тогда еще молодой развратник, и смотрел, как горела его столица; здесь явился перед ним иерей Сильвестр и строгим словом пересоздал на двадцать лет гениального изверга». Сам Грозный позже, в обращении к Стоглавому собору, говорил, что невозможно описать, ни языком пересказать всего того, что сделал он дурного по грехам молодости, за которые Господь наказывал его потопом, мором, наконец великими пожарами, когда страх и трепет вошли в душу и в кости, и смирился дух, и познал свои прегрешения.

Некий потоп в грозненском случае предшествует пожару на ступенях возмездия, да и сам пожар трактован как потоп.

Воробьевского дворца не было в год Стоглавого собора: он сгорел от молнии вскоре после событий 1547 года и не возобновлялся Грозным, дабы не возвращать воспоминаний. (Василий Блаженный в Житии выговаривает государю за мирские думы на молитве: «Я видел, как ты ходил мыслью по Воробьевым горам и строил дворец».)

Возобновленный при Романовых, дворец существовал до Александра I, удерживая поперечник сцены Воробьевых гор и Лужников, готовя место храму Христа Спасителя и клятве Герцена и Огарева.

П. Плешанов. Царь Иоанн Грозный и иерей Сильвестр во время большого московского пожара 24 июня 1547 года

Глава II. Герцен

Из воды и из огня

Писатель Воробьевых гор, Герцен еще и персонаж своих писаний, стоящий на Горах. И в этом качестве загадочен. Загадочны и Яковлев – его отец, и Огарев, и некто Карл Иванович…

Года за три до клятвы мальчик Герцен гулял с отцом, Иваном Алексеевичем, в Лужниках, по берегу Москвы-реки напротив Воробьевых гор. На крики «тонет, тонет!» некий казак бросился в воду и вытащил через минуту еще живого человека.

Яковлев привел в движение связи, и казак получил чин. Придя благодарить, он взял с собой утопленника. Карл Иванович Зонненберг был воспитатель Николая Огарева.

Конечно, Огарев является в рассказ не из воды. Но под знаком воды. Герцен по-своему дает себе в этом отчет: «А не странно ли подумать, что, умей Зонненберг плавать или утони он тогда в Москве-реке, <…> я бы и не встретился с Ником…»

Позднее Герцен потеряет в море сына Николая, названного, вероятно, именем друга. Огарев – наследник и впоследствии владелец усадьбы с говорящим названием Белоомут. На склоне жизни Огарев заступит место утопленника-моряка подле его вдовы, которую спасет от лондонской панели.

В свой черед жизнь Герцена, как и его книга, начинается под знаком огня. Младенец вынесен из дома и вывезен с семьей из города, горящего огнем 1812 года. Для этого глава семьи делает невозможное: является к Наполеону. Тот выпускает Яковлевых из Москвы с условием доставить Александру в Петербург письмо о мире. Сначала арестованный приказом Аракчеева, Яковлев исполняет обещание и видится с царем.

Обеты

Герцен и Огарев клялись в 1827 году, в день неизвестный, на прогулке. Недорослей привезли на Воробьевы горы Яковлев и Карл Иванович. Из Лужников переправлялись через реку в лодке. Это древний, отмеченный на разных картах перевоз подле несуществующей теперь Тихвинской церкви в Лужниках. Как пишет Герцен, переправились «на самом том месте, где казак вытащил из воды Карла Ивановича». Стало быть, гувернер тонул на перевозе.

За десять лет до знаменательной прогулки у перевоза совершалось торжество закладки храма Христа Спасителя. Архитектор храма Александр Витберг навел над перевозом мост, которым, помолясь в Лужнецкой церкви, перешел на Горы император Александр.

Историческое изображение торжества, происходившего при заложении храма Христа Спасителя на Воробьевых горах 12 октября 1817 года. Гравюра А. Афанасьева. Справа на низком берегу – Тихвинская церковь в Лужниках, на высоком – церковь Троицы в Воробьеве. Слева на Горах – площадка закладки