Две Ольги Чеховы. Две судьбы. Книга 2. Ольга Константиновна - Татьяна Васильевна Бронзова

– Врачи признали меня абсолютно здоровым, – сообщил он своей любовнице, Лидии Николаевне Сабуровой, – но уезжать в Берлин мне совсем не хочется… Почему бы мне не провести неподалеку от тебя эту весну и лето?

– А я тебя и не отпущу! – жарко обнимала его полковница. – Тем более что в марте у нас начнется фестиваль современной музыки. Приедет сам Пауль Хиндемит! Надо будет дать ему прослушать и твои произведения! Они прекрасны!

Лидия Николаевна Сабурова увлеклась не только самим Лёвушкой, но и его сочинениями. Будучи прекрасной пианисткой, она самозабвенно исполняла на местных вечерах его музыкальные опусы, которые он в достаточном количестве насочинял во время своего пребывания здесь. Это льстило молодому композитору. Расстраивало его только то, что далеко не все разделяли ее восторги.

– Не обращай внимания, – говорила Лёвушке влюбленная женщина. – Современную музыку мало кто еще понимает.

Так она давала ему веру в себя, но самое главное, что давала ему страстная Лидия, так это очень ценную информацию, которую получала от своего мужа. Именно через нее Лёвушка уже знал многих руководителей контрреволюционных групп, разбросанных по разным городам Германии, и с ее помощью, а также через влияние ее мужа, вот-вот должен был выйти на главную сеть, расположенную в Берлине. Там уже занимались непосредственной засылкой агентов в Россию для подготовки общероссийского контрреволюционного восстания и свержения власти большевиков. Выйти на эту берлинскую группу, причем как можно быстрее, было для Льва очень важно. Именно этого в нетерпении и ждало его начальство в ГПУ, которое в начале 1923 года уже переименовали в ОГПУ. В самой организации от добавления буквы «О», собственно, ничего не поменялось, только расшифровывалась она теперь, как Объединенное государственное политическое управление. Руководство осталось прежним.

– Так хочется быть полезным в вашей благородной миссии по возрождению России, – говорил Лёвушка Николаю Евграфовичу. – Но как? Сколько мне еще разрешат находиться в Германии? Недавно я обратился к министру Луначарскому с просьбой разрешить мне учебу в Берлинской консерватории, но пока положительного ответа нет.

– А отрицательного? – поинтересовался полковник.

– И отрицательного нет. Пока никакого нет!

– Боюсь, что вам откажут, – взволнованно высказала свое предположение Лидия. – Вы ведь, Лев Константинович, гений! Конечно, Советы не захотят терять такого даровитого композитора и будут требовать вашего скорого возвращения.

– Кстати, а вам не страшно жить в России? – спросил полковник. – Ведь вы бывший белый офицер!

– Я же рассказывал вам мою историю, – вздохнул Лёвушка. – Моя тетя Оля, мой ангел-хранитель, подтвердила, что я якобы путешествовал по Крыму, а потом и по Европе с театром, а не бился с большевиками. Поверили! Вот и сейчас с театром отпустили.

– Да. Художественный театр в фаворе у советской власти. Это так, – заключил Николай Евграфович. – А ваша тетя Оля – великая актриса, да еще и вдова самого Антона Павловича… Немудрено, что поверили.

– И между тем ты же знаешь, что Лев Константинович провоевал, как и ты, всю Гражданскую войну! – с восхищением глядела на любовника Лидия Николаевна.

– Да. Знаю. Некоторые из наших, кто был с вами на фронте, характеризуют вас как смелого защитника Отечества. Наш Верховецкий отплывал с вами на одном корабле в Константинополь из Крыма.

– Верховецкий? Не помню такого. Нас на корабле было много, и всё из разных частей. Может, если бы увидел… Конечно, если бы увидел, вспомнил бы, а фамилия мне ничего не говорит.

– Это неважно. Главное, что он вас знает и помнит, – многозначительно произнес полковник.

– Мне в России не страшно еще и потому, – продолжал закидывать свою удочку Лёвушка, – что я очень надеюсь на ее скорое возрождение. Я верю, что мы с вами еще отпразднуем нашу победу в Москве!

– Я тоже верю! – высказался Николай Евграфович. – А знаете, возможно, я и смогу свести вас кое с кем в Берлине. Нам необходимы верные люди на территории России. Ведь главная сила, которая должна поднять массы, должна находиться внутри государства. Я подумаю по поводу вашей кандидатуры.

– А что здесь думать?! – воскликнула жена. – Лев Константинович готов на подвиги! Тут и думать нечего.

– Ты, Лидуся, помолчи, – строго сказал муж. – Тут дело серьезное.

Сделав Лидию Николаевну своей любовницей, Лёвушка не ошибся. Она знала практически всю информацию, которой владел ее муж. И не только потому, что он ей всё рассказывал, а еще и потому, что именно она и вела всю его секретную переписку, печатая ее на машинке.

Глава четырнадцатая

Весна в Берлине в этот год началась рано. Уже в марте воздух начал прогреваться, на газонах появилась свежая трава и стали проклевываться подснежники.

«Как было бы хорошо погулять в это чудное время в парке вместе с дочкой, – мечтала Ольга. – Кормить там белочек с рук, поехать с ней в зоопарк…» Но иногда ей становилось страшно: а помнит ли ее дочь? Узнает ли? И в то же время Ольга и сама не была уверена в том, что узнает свою Адочку. Годы-то бегут! Ну когда же эти спецслужбы решат, что она уже сделала достаточно для того, чтобы дать им разрешение на выезд? Что ей надо для этого еще совершить? Ведь эдак дочка и совсем вырастет! Оля с нетерпением ждала приезда своих родных, работая почти без перерыва и позволяя себе лишь небольшие передышки между картинами. Копила доллары.

В начале июня в Берлин прибыла из Америки сильно уставшая и физически, и морально тетя Оля. Гастроли на этом далеком континенте оказались для всех просто изматывающими. Во-первых, играли каждую неделю по девять спектаклей; во-вторых, много репетировали, почти ежедневно делая срочные вводы из-за того, что почти все серьезно переболели благодаря сырости и холодным ветрам в зимний период и изнуряющей жаре и духоте в летний; в-третьих, актерам постоянно казалось, что им недоплачивают, и некоторые устраивали скандалы по этому поводу; в-четвертых, многие интриговали из-за ролей и завидовали тем, кто имел право на лучшие условия проживания, лучшие гримерные, и так далее, и так далее… В конце концов все так морально устали друг от друга и от постоянных интриг за эти месяцы, что, перейдя через Атлантический океан на корабле «Лакония» в Европу и имея три недели отдыха перед продолжением гастролей, все быстро расползлись кто куда по Германии, так как виз в другие страны ни у кого не было. Кто-то остался в Берлине, кто-то поехал к знакомым в другие немецкие города, а Ольга Леонардовна остановилась ненадолго у своей племянницы.

– Нью-Йорк – это совершенно что-то сумасшедшее, куда-то бегущее, сверкающее и постоянно