Знакомьтесь, Черчилль - Синклер Маккей

Тут — опять же, как в какой-то театральной постановке — по всему Уайтхоллу эхом прокатилась волна криков и освистывания злодеев. Черчилль, явно довольный, отреагировал. «Знаете, они бы поступили с нами гораздо хуже», — сказал он. И закончил речь так: «Я рад, что мы все можем отдохнуть сегодня вечером и взять еще один выходной завтра. Завтра наш великий союзник, русские, тоже будут праздновать победу, а после этого мы все должны взяться за работу по восстановлению нашего очага и наших домов и сделать все возможное, чтобы превратить эту страну в такую, в которой у каждого есть шанс и у всех есть свой долг. Мы должны нацелиться на выполнение своего долга перед нашими соотечественниками и доблестными союзниками, США, которых так грязно и предательски атаковала Япония. Мы пойдем с ними рука об руку. Даже если это будет тяжелая борьба, мы ни за что не потерпим неудачу».

После этих слов он снова спустился к людям. Выйдя из дверей министерства в своей хомбургской шляпе, темном костюме и галстуке-бабочке, он смешался с ликующей толпой.

Как известно, приливы и отливы истории имеют обыкновение меняться с шокирующей скоростью. К предстоящему серьезнейшему удару Черчилль готов не был.

Прогулка по руинам. Берлинцы, июль 1945 года

[124]

Измученные и изможденные жители Берлина — жившие последние двенадцать лет под тиранией, а в последние месяцы пережившие страшнейшие бомбардировки и смертельный голод, — возможно, были среди тех, кого до глубины души поразило, что граждане, прославляющие победившего в войне лидера, готовы в любой момент сместить его, причем самым демократическим способом.

Всего за пару дней до того, как в берлинском пригороде Потсдаме началась масштабная мирная конференция с участием представителей ряда держав, Черчилль в компании фельдмаршала Алана Брука и нескольких охранников ходил по разрушенному, дымящемуся центру города. Он хотел своими глазами увидеть рейхсканцелярию, эпицентр паутины зла. Желал посмотреть, где встретили свой конец Гитлер и Ева Браун.

Это был импульс, по-своему необычайно смелый: учитывая те ужасы, через которые пришлось пройти мирным жителям Берлина, никто не мог сказать, как они будут реагировать на человека, которого их приучили считать самым злобным военным преступником в мире.

«А он хорошо выглядит, этот старик», — негромко, но в пределах слышимости репортера Manchester Guardian сказал один берлинец. Другой поинтересовался: «Так, значит, это и есть тиран, что ли?» В сущности, можно уверенно сказать, что Берлин на самом деле никогда не был городом Гитлера. Его циничное, скептически настроенное население как общность никогда полностью не принимало нацистскую идеологию. Когда люди замечали на улице Черчилля, время от времени даже раздавались отрывистые аплодисменты. Гитлер, вероятно, в эти моменты переворачивался в гробу. «Моя ненависть умерла вместе с их сдачей, — сказал Черчилль о берлинцах, — и меня тронуло их проявление симпатии, как и их изможденный вид и донельзя поношенная одежда».

«Много лапши на уши». Гарри Трумэн, июль 1945 года

[125]

Всего за четыре недели до поражения нацистской Германии и самоубийства Гитлера президент США Рузвельт находился в Джорджии, где обычно отдыхал. Он позировал для портрета. «У меня страшно болит голова», — в какой-то момент произнес он и упал без сознания. Через несколько часов было объявлено о его смерти.

К июлю 1945 года, когда Берлин контролировала Красная армия (она еще не допустила американские и британские войска в отошедшие им зоны города), преемник Рузвельта Гарри Трумэн — очкарик, бывший владелец галантерейного магазина, очень слабо подготовленный к своей новой роли и, уж конечно, к ядерному будущему, которое ждало мир впереди, — встретился в Потсдаме со Сталиным и Черчиллем. Конференция проходила во дворце Цецилиенхоф, бывшем доме сына кайзера.

«Это на редкость обаятельный и умный человек, — писал Гарри Трумэн о Черчилле после первой встречи с ним. — Я имею в виду “умный” в английском смысле, а не в кентуккийском. Он навешал мне много лапши на уши о том, какая у меня великая страна, и как он любил Рузвельта, и как будет любить меня и т. д. и т. п. Что ж. Я оказал ему настолько радушный прием, насколько мог, будучи от природы вежливым и (надеюсь) приятным человеком. Я уверен, мы сможем с ним поладить, если только он не станет пытаться втюхать мне слишком много подобной чуши».

Однако возможностей для втюхивания чуши любого рода больше не представилось (хотя, как мы с вами увидим, вскоре Черчилль и Трумэн встретятся снова). Потсдамская конференция оказалась не слишком уверенным дебютом Трумэна на мировой арене, но стала временным прощанием Черчилля с ней. Она еще продолжалась, а избиратели Британии (включая солдат, все еще расквартированных по всему миру) сделали свой выбор: Черчилль-военачальник выполнил свою миссию. На новых всеобщих выборах он не прошел. Теперь будущее страны оказалось в руках его заместителя по Лейбористской партии, аскетичного Клемента Эттли.

Через несколько недель после сброса двух атомных бомб на Нагасаки и Хиросиму закончилась война с Японией. И практически немедленно началась новая фаза необъявленной войны, поскольку США и СССР взяли на себя роль новейших мировых сверхдержав. Какой след мог оставить Черчилль в этом новом, ядерном веке?

Неожиданный путь. Избиратели Вудфорд-Грин, 1945 год

[126]

«Сегодня в 19:00 у досточтимого Уинстона Черчилля… состоялась аудиенция у короля. Уинстон Черчилль подал в отставку с поста премьер-министра, первого лорда казначейства и министра обороны. Его Величество благосклонно принял отставку». Так звучало официальное объявление о падении правительства Черчилля 27 июля 1945 года. Победа лейбористов на выборах обеспечила им подавляющее большинство в 145 мест. Да, Черчилль победил в страшной войне, но в мирное время большинство избирателей хотели иметь правительство, которое уделяло бы приоритетное внимание проблемам соцобеспечения, здравоохранения и жилья. (В фантастико-романтичном фильме 1946 года «Лестница в небо» даже пилот бомбардировщика, представитель высшего среднего класса Питер Картер (его играл Дэвид Нивен), признавался, что по политическим убеждениям он «консерватор в душе, но лейборист в жизни».)

Клемент Эттли въехал в ворота Букингемского дворца через пять минут после отбытия Черчилля. Как сообщалось, ожидавшая там толпа едва его заметила. За рулем автомобиля сидела его жена миссис Эттли — разительный контраст с былым величием. С этого момента Эттли подхватил эстафету мира и продолжения войны на Востоке, как и все огромные проблемы разоренной, измученной войной нации.

Шок от политического фиаско был для Черчилля сильным. Два года спустя, в 1947 году, он философски и весьма остроумно заметил: «Много форм правления применялось и еще будет применяться в этом грешном мире. Все