Русская революция. Книга 2. Большевики в борьбе за власть. 1917—1918 - Ричард Эдгар Пайпс

Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!

Военно-революционный комитет при Петроградском Совете рабочих и солдатских депутатов»[94].

Этот документ, занимающий самое почетное место в собрании большевистских декретов, объявлял, что всю власть в России принял на себя орган, который никто, кроме большевистского ЦК, на это не уполномочивал. Петроградский Совет создал Военно-революционный комитет для обороны города, а не для свержения правительства. В тот момент, когда большевики действовали от имени Второго съезда Советов, сам съезд еще даже не открылся. Впрочем, такая процедура соответствовала рассуждению Ленина, записанному им накануне ночью: «Кто должен взять власть? Это сейчас неважно: пусть ее возьмет Военно-революционный комитет «или другое учреждение»». Поскольку переворот был незаконным и тихим, население Петрограда не восприняло заявления всерьез. По словам свидетелей, 25 октября жизнь в городе вошла в нормальное русло: открылись учреждения и магазины, рабочие пошли на фабрики, а места развлечений были вновь заполнены толпами завсегдатаев. Никто, кроме узкой группы людей, непосредственно причастных к этим событиям, не знал, что столица уже была во власти вооруженных большевиков и что положение приняло необратимый характер. Впоследствии Ленин как-то сказал, что начать мировую революцию в России было так же легко, как «перышко поднять»{537}.

Тем временем Керенский спешил в Псков, где находился Штаб Северного фронта. По странному стечению исторических обстоятельств, единственными войсками, способными в тот момент отправиться в Петроград, оказались казаки того самого Третьего кавалерийского корпуса, который двумя месяцами ранее он обвинил в измене и соучастии в мятеже Корнилова. Они так презирали Керенского, оклеветавшего Корнилова и доведшего до самоубийства их командира генерала Крымова, что отказались даже выслушать его объяснения. С большим трудом Керенский убедил некоторых из них двинуться к столице через Лугу. Эти части под командованием генерала П.Н.Краснова разбили войска, посланные большевиками, и заняли Гатчину. К вечеру, когда они вошли в Царское Село, до столицы оставалось два часа марша. Но, разочарованные тем, что к ним не присоединились другие части, здесь они спешились и отказались двигаться дальше.

События, происходившие между тем в Петрограде, могли бы дать материал для комедии. После того как большевики объявили о низложении Временного правительства, входившие в него министры собрались в Малахитовой комнате, на невской стороне Зимнего дворца, в ожидании освободительных войск под предводительством Керенского. По этой причине начало Второго съезда Советов, собравшегося в Смольном, час за часом откладывалось. В 2 часа пополудни из Кронштадта прибыли 5000 матросов — «краса и гордость революции», однако и они, привыкшие терроризировать мирных граждан, не имели охоты драться по-настоящему. Когда предпринятая ими атака на дворец натолкнулась на ответный огонь, они отступили.

Ленин не решался появляться на публике, пока кабинет (включая Керенского, о бегстве которого он не знал) не захвачен большевиками. Большую часть 25 октября он провел с перебинтованным лицом, в парике и очках. Когда проходившие мимо Дан и М.И.Скобелев узнали его, несмотря на этот маскарад{538}, он вновь удалился в свое укрытие, где дремал на полу, а Троцкий время от времени входил и докладывал о событиях.

Троцкий не хотел открывать съезд Советов, пока держится Зимний. Но, опасаясь, что делегаты разбредутся, он созвал в 2 часа 35 минут пополудни Чрезвычайную сессию Петроградского Совета. Не удалось точно установить, кто участвовал в этой встрече, но, поскольку эсеры и меньшевики накануне покинули Смольный, а большевиков и сочувствующих им среди делегатов были сотни, логично предположить, что собрание это практически целиком состояло из большевиков и левых эсеров.

Открывая сессию (Ленин по-прежнему отсутствовал), Троцкий сказал: «От имени Военно-революционного комитета объявляю, что Временное правительство больше не существует». Когда один из делегатов прервал выступление Троцкого выкриком: «Вы предрешаете волю Всероссийского съезда Советов», Троцкий отметил: «Воля Всероссийского съезда Советов предрешена огромным фактом восстания петроградских рабочих и солдат, происшедшего в ночь на сегодня. Теперь нам остается лишь развивать нашу победу»{539}. Можно спросить: какое «восстание» рабочих и солдат? Но за словами стояло одно: собравшиеся должны понять, что у них нет другого выбора, кроме как присоединиться к решениям, которые от их имени были уже «предрешены» большевистским ЦК.

На короткое время перед делегатами появился Ленин и, поприветствовав «всемирную социалистическую революцию», вновь исчез{540}. Троцкий вспоминает, что Ленин сказал ему: «Слишком резкий переход от подполья и переверзевщины — к власти». И добавил по-немецки: «Es schwindelt» («Кружится голова»){541}.

В 18 часов 30 минут Военно-революционный комитет предъявил Временному правительству ультиматум: либо оно сдается, либо по дворцу будет открыт огонь с крейсера «Аврора» и из Петропавловской крепости. Ожидая с минуты на минуту прибытия помощи, министры не отвечали: как раз в это время до них дошел слух, что Керенский с верными войсками на подходе{542}. Они вяло переговаривались между собой, беседовали с друзьями по телефону и отдыхали, расположившись на диванах.

В 21 час открыл огонь крейсер «Аврора». Поскольку на борту не было боевых снарядов, он сделал одиночный выстрел холостым и замолк, обеспечив себе этим почетное место в легендах об Октябре. Два часа спустя начался артобстрел из Петропавловской крепости, на этот раз настоящими снарядами, но прицел был настолько неточен, что из тридцати пяти снарядов только два достигли цели, причинив небольшие разрушения{543}. После нескольких месяцев организационной работы на заводах и в гарнизонах у большевиков не оказалось людей, готовых умирать за их дело. Слабо защищенное прибежище Временного правительства вызывающе стояло, дразня тех, кто объявил правительство низложенным. В перерывах между артиллерийским огнем отряды Красной гвардии проникли во дворец через один из входов, однако, столкнувшись внутри с вооруженными юнкерами, они немедленно сдались.

С наступлением ночи защитники Зимнего, потеряв надежду на прибытие обещанного подкрепления, начали расходиться. Первыми ушли казаки. За ними последовали юнкеры, которые обслуживали артиллерию. К полуночи остались лишь Женский батальон смерти и небольшая группа подростков-кадетов, охранявших Малахитовую комнату. Когда из Зимнего перестали доноситься выстрелы, красногвардейцы и матросы осторожно приблизились к дворцу. Первыми в здание через открытые окна со стороны Эрмитажа проникли матросы и солдаты Павловского полка{544}. Остальные вошли через открытые ворота. Зимний дворец не был взят приступом: образ идущих на штурм отрядов рабочих, солдат и матросов, созданный Эйзенштейном в фильме «Октябрь», — чистая выдумка, попытка подарить России свой штурм Бастилии. В действительности, после того как Зимний перестал защищаться, его наводнила толпа. Потери исчислялись пятью убитыми и несколькими ранеными — в основном жертвами шальных пуль.

После полуночи заполнившая дворец толпа уже крушила и грабила