Собиратель стихий 2. Теперь я имба - Алекс Руз

Как только захлопнулась дверь Радонежский выругнулся и взял приготовленные чемоданы.

— Пора.

— А как же Настасья? — вскочила первая жена.

— Да плевать мне на нее.

— Да и мне пора, — надел шляпу нотариус и пошел к двери.

— Стойте! — крикнула первая жена. — Раз тебе плевать на каменоломню перепиши ее на меня.

— Что? — нахмурился по началу Радонежский, а затем засмеялся в голос. — Мало того, что ты баба, так и жить вам с Настькой негде будет. И каков твой план?

— Дождусь дочь и продам бизнес, а затем мы приедем к вам.

— Ха-ха-ха. А вы мне там нужны будете⁈ Хотя… Это даже забавно. Оставлю тебе адрес куда мы уезжаем. Как раз продашь бизнес и на вырученные деньги приедешь к нам, если конечно у тебя это получиться. И еще… — зыркнул тот на жену. — Без Настасьи. Либо замуж отдай, либо в монастырь сдай.

— Лучше уж в бордель, — засмеялся сын Радонежского, — хоть деньги заработает.

— Да мне плевать. Приедешь с ней, выгоню обеих.

Первая жена Радонежского так и стояла столбом, провожая взглядом мужа. Она сжимала в руках клочок бумаги, который вручил ей муж.

Ей понадобилось еще несколько минут, чтобы прейти в себя, а после она побежала на верх и стала собирать вещи.

— Госпожа, — зашла служанка в комнату.

— Чего тебе? — заплаканно говорила та.

— До утра вы еще наша хозяйка, может есть какие поручения?

— Да! — вытерла слезы и выпрямилась Радонежская. — Собери вещи Настасьи. В основном клади драгоценности, — «их хотя бы продать можно», — удобную обувь и вещи. У нее была торба, туда собери документы, ее меч с академии и несколько склянок лекарств, какие посчитаешь нужными. Одна торба и два чемодана, не больше.

— Да, госпожа, — поклонилась служанка и ушла.

Радонежская же осталась одна в комнате, села на кровать и разревелась. Затем хлопнула себя пару раз по щекам и продолжила собираться.

— Госпожа, — постучался в комнату лакей, — Настасья Михайловна прибыла.

Радонежская молча спустилась вниз и, заприметив дочь, твердым шагом ринулась к ней.

— Чемоданы? Странно… — задумчиво Настасья оглядела холл. — О! Маменька, не злись, что так поздно. Сегодня был такой чудесный вечер.

Радонежская, не говоря ни слова, влепила дочери пощёчину, да с такой силой, что та упала на пол.

— За, что? Я ничего не сделала! Напротив, Николай Олегович познакомил меня с друзьями, двое из которых герцоги. Понимаю ночь уже, но папенька…

— Твой драгоценный отец не хочет тебя больше видеть!

— Что? Так это мои чемоданы?

— Не только твои, и мои тоже. Мерзавка! Тебе просто нужно было подчинится отцу! Что ты натворила, — снова залилась слезами мать.

— Тебя он тоже выгоняет⁈ Давай я с ним поговорю… — ринулась к лестнице на второй этаж Настасья.

— Нет их, уехали. В Париж к родственникам. Дом продан.

— А как же мы? — растерянно села Настасья на нижнюю ступеньку. — Не понимаю… Это все из-за меня?

— Я поеду следом… А тебя надо пристроить. Молись богам, чтобы тебя, такую дуреху кто-то в жены согласился взять, иначе в монастырь поедем.

— Маменька, — взмолилась Настасья, — прошу только не в монастырь. Оставьте меня, я пойду к подругам или напрошусь в общежитие!

— Угомонись! — дала еще раз пощечину дочери мать. — Кто тебя возьмет к себе⁈ Не дури! Твой отец перед уездом со всем успел мосты оборвать. Да и за учебу твою больше платить никто не будет. Говоришь связи у тебя появились, так давай попроси у них помощи, посмотришь насколько они порядочные!

Раздался стук в дверь, прервавший беседу матери с дочерью.

— Прошу прошения, — открыл дверь Луцкий, — Настасья оставила накидку…

— Николай Олегович, — кинулась Настасья в ноги Луцкому, отчего тот опешил. — Прошу, прошу, умоляю вас о помощи. Мне не к кому больше обратиться.

— Поднимись, — взял за руки Луцкий Настасью и поставил на ноги. Затем оглядел холл и понял в чем дело. — Из-за одной прогулки дочь выгоняет, — нахмурился Луцкий, — это даже для твоего отца низкий поступок.

Николай ринулся в дом, но ему перегородила дорогу Радонежская.

— Нет его. И больше он здесь не живет, имение продано.

— Что? — сдвинул брови Луцкий.

— Не важно. У моего мужа были свои причины. Он оставил меня здесь, чтобы я… Определила дочь в монастырь и продала его каменоломню, — строго говорила Радонежская.

— Так понимаю наворотил дел и в бега подался, — лукаво улыбнулся Луцкий. — Боюсь вас расстроить, но его каменоломню никто не купит. Большие издержки. Персонала нет. Плюс черная бухгалтерия, с которой не просто разобраться.

— Так если в придачу дочь отдать, она сможет сбережениями управлять по доверенности.

— Это что ж вы дочь продаете? — удивленно поднял брови Луцкий. — Боюсь после сегодняшнего скандала и быстрого побега вашего мужа, цена вашей дочери сильно упала.

— Мне лишь только нужны деньги на билет, — упала на колени Радонежская.

— Вам с дочерью? — уточнил Луцкий.

— Лишь мне. Настасья не поедет со мной.

Луцкий молча вышел из дома Радонежских.

— Вот и твои хваленные друзья. Никому ты не нужна. Не друзьям, не родственникам. А вела бы себя покорно, уже бы ехали заграницу! — завыла Радонежская.

Настасья стаяла около двери и пыталась осознать, что же произошло с ее жизнью за такой мимолетный миг.

— Поехали, — заглянул Луцкий в дверь. — Придется подождать до двух дня. Отец пришлет юриста и нотариуса с документами. Вы тоже все документы возьмите, какие оставил ваш благоверный.

* * *

— Ну и тем же днем мы все оформили. Мать Настасьи укатила к мужу, а с дочери взяла слово, что не скажет тебе местонахождение семьи. Лев согласился на проживании с нами Настасьи с условием, что по хозяйству помогать будет. Пока она не выходит в свет. Пусть лучше думают, что в монастыре, чем-то что живет с тремя мужиками в доме. К зиме слухи улягутся, с инвестиций накопятся дивиденды, свадьбу сыграем, да и бизнес в порядок приведу. Но как ты понимаешь