Друзей моих прекрасные черты. Воспоминания - Борис Николаевич Пастухов

Ознакомительный фрагментУход, лечение, горшки, кормление (баночки с жиденькой манной кашей, завязанные марлей) – все это легло на плечи мамы и в немалой степени на мои. Я никогда не жаловался именно потому, что ни разу не услышал хотя бы одной жалобы от нее – моей удивительной мамы.

Мама экономила каждую копейку на лекарства для сестры. В начале Якиманки есть такой симпатичный дом, где жил знаменитый кардиолог академик Егоров. Как-то мама сумела набрать приличную сумму, и мы потащили Валю к этому академику. Егоров этот был, конечно, человек не бедный, но деньги-то у нас все равно взяли (не он, конечно, какой-то помощник вроде секретаря). Так вот, академик сказал: вашей больной может помочь только пенициллин. Пенициллин тогда только-только изобрели. И война идет, которая весь производившийся пенициллин пожирает. Эта целебная плесень тогда была дороже золота. Где же нам взять этот бесценный пенициллин?!

И вот мама пишет письмо товарищу Сталину. Это все я хорошо знаю, потому что участвовал в его составлении. В нем без особых жалобных слов было очень убедительно написано, как мы живем и почему не можем достать для больной сестры, которой всего тридцать с небольшим лет, этот спасительный пенициллин.

Через несколько дней в прихожей раздается резкий звонок. Такой, что буквально все обитатели высыпали в общий коридор. Открыли дверь. На пороге стоит высокий суровый военный, и первая мысль, конечно: кого-то сейчас заберут.

Офицер осмотрел всех и спросил:

– Кто тут Пастуховы?

Выходит мама.

– Распишитесь, – говорит он и передает сверток. – Здесь пенициллин от товарища Сталина.

Ну прямо как в кино!

Холодильников тогда ни у кого не имелось. Просто в стене была вырублена ниша, которая закрывалась дверцей на замке. Там было прохладно и лежали самые ценные вещи наших жильцов. Туда мы положили этот волшебный пакет от самого Сталина.

Через какое-то время нам удалось договориться, что нашу Валентину возьмут в 1-ю Градскую больницу и проведут курс лечения пенициллином. И вот накануне дня, когда нужно было ложиться на больничную койку, Валентина умирает. Думаю, что сказалось большое напряжение этих последних дней.

Мама, как я уже сказал, прожила большую жизнь -93 года! Ей посчастливилось не только увидеть, но и воспитывать своих правнуков. На ее памяти (и руках) четыре поколения фамилии Пастуховых.

Умирала она тяжело. Жить ей очень хотелось, ибо от жизни она совершенно не уставала, но сердце, легкие – весь организм уже отказывался работать. Ресурс был выработан полностью. Мы поставили гроб в церкви Даниловского кладбища. У гроба, рядом, стоял мой внук Боря и держал меня за руку. Это он сказал тогда: «Если ты не повезешь младшего на могилу к прадеду, то я его сам отвезу».

Простите, но я забежал слишком уж далеко вперед. Предполагаю, что и в будущем такое со мной будет случаться. Невозможно встроить затейливый ход жизни в точные рамки хронологии. И все же не будем совсем уж беспардонно нарушать ход и порядок событий. В этой главе я рассказываю о школе.

Недавно нашел групповые фотографии двух наших десятых классов. Какие все-таки у ребят хорошие лица! Помню, что учились мы все неплохо, хотя и не в полную силу, постоянно затевали интересные дела, ходили в походы, организовали драмкружок, соревновались, безобразничали. Но когда стало понятно, что пришло время школу оканчивать и желательно получить хорошие оценки, все собрались. На это время был заброшен драмкружок и даже спорт. Поднажали очень серьезно. В итоге у нас получилось. Я вообще-то шел на золотую медаль, но учитель по математике, на геометрии (устной), зная, что я хулиганистый малый, поставил четверку, и никто не смог убедить его, что ни к чему лишать парня золотой медали.

Окончили школу. Пришло время готовиться к поступлению в институты, и вдруг директор объявляет нам свое решение. Вместо трех классов, которые расположены на первом этаже здания, надо вырыть котлован и построить спортзал. И вот мы – два десятых класса, когда нас со школой связывали только добрые чувства, как на работу ходили туда. Ребята молодые, спортивные, сильные, мы быстро вырыли этот котлован. Так был построен спортивный зал в нашей старенькой школе.

После этого была традиционная эстафета учащихся по Большой Калужской улице. Мы решили напоследок тряхнуть стариной. Потренировались и вышли на старт. Первое место не выиграли, но бежали хорошо и боролись достойно. Так что за нас никому не было стыдно.

Наш класс вообще был очень спортивный. Он дал одного чемпиона страны, рекордсмена Юру Говорова (на тяжелейших беговых дистанциях 800 и 1500 метров), нескольких мастеров спорта по гребле. А мы, остальные, перепробовали все – и стрельбу, и бокс, и много еще чего. Но моя душа навсегда была отдана первой любви – легкой атлетике. Сначала средние дистанции, потом длинный спринт – 400 метров и, наконец, метание копья. Так что нет ничего удивительного в том, что я решил поступать в институт физкультуры.

Тут решительно воспротивилась моя мама. Она сказала: сначала настоящая специальность, потом все что хочешь. Это значило, что мне придется поступать в какой-то серьезный институт.

Когда нам выдали аттестаты зрелости, группа наших ребят поехала на Бауманскую, и я поехал с ними. Сначала зашли в строительный институт. Тут нам как-то не понравилось. До энергетического (он тоже неподалеку) надо было ехать на трамвае, а до Бауманского училища можно пешком по переулочкам – совсем недалеко. Пришли в МВТУ[2]. Там душевная обстановка, кругом внимание, любезность. У кого что ни спросишь, все объяснят, расскажут и покажут. Я решил дальше никуда не ходить. А что касается специальности, то записался на первый факультет и на первую специальность. Чего выбирать, раз первая – значит, самая лучшая. Так как у меня была серебряная медаль, то мне предстояло только пройти собеседование.

Хотя и про собеседование тоже ходило множество легенд. Говорили, что могут, например, запросто спросить: сколько колонн у Большого театра? Или сколько коней в квадриге (вообще-то раз квадрига, значит – четыре). Все ходили бледные и спрашивали друг у друга: сколько на самом деле этих колонн и коней? Никто не мог ответить уверенно.

Вызвали меня. Зашел в кабинет. Спросили:

– Борис Николаевич Пастухов – это вы?

– Да, я.

– Хотите учиться в МВТУ?

– Хочу.

– Вы зачислены. Желаем успеха! До свидания.

Это был механико-технологический факультет. Вот я и стал там учиться…

Но сперва (до начала занятий) отправился в свой любимый «Балабановский «Артек», теперь уже пионервожатым.

Надо сказать, что из нашей школы в институты поступили все, кто подал документы. Такое, думаю, не часто бывает. Это говорит