Этот дикий взгляд. Волки в русском восприятии XIX века - Ян Хельфант

Ознакомительный фрагментclass="p1">Первая глава книги посвящена пространному описанию охоты на волка (по сюжету происходящей в 1810 году) в «Войне и мире» Л. Н. Толстого, которое вобрало в себя главные черты русской псовой охоты (масштабная охота верхом на лошадях, с гончими и борзыми), обеспечивавшей поведенческую платформу для особого русского типа агрессивной маскулинности. Эта аристократическая социальная институция, опиравшаяся на шаткую основу крепостничества, в течение XIX века была вытеснена иными методами охоты на волков, но осталась для этих методов ключевым культурным фоном. В этой главе толстовское описание вымышленной охоты помещается в широкий социально-исторический контекст, с целью чего привлекаются другие источники: мемуары, менее значимые литературные произведения, статьи в популярной прессе и в российских охотничьих журналах. Особое внимание уделяется опубликованной в 1859 году повести малоизвестного писателя Е. Э. Дриянского «Записки мелкотравчатого». Псевдомемуарная повесть Дриянского, как и другие источники того времени, дает представление о лексиконе и культурных практиках, лежащих в основе знаменитого толстовского описания дворянской охоты на волка. Также в главе проводится краткое сравнение русской охоты на волка и ее британского аналога, охоты на лис.

Во второй главе сопоставляются два главных охотничьих общества императорской России и их роль в контролировании численности волков в империи на фоне развития естествознания. Московское общество охоты, основанное в 1862 году, и Императорское общество размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты, основанное в 1872 году, занимались «волчьим вопросом» в России и стремились с помощью различных средств сократить численность волков. Первое общество, состоявшее исключительно из москвичей, арендовало землю и регулярно устраивало для своих членов ружейную охоту на волков, участники которой пользовались услугами профессиональных охотников, специально нанятых для этой цели. Второе общество предпринимало попытки проанализировать численность волков во всей империи и выступало за уничтожение волков при помощи отравы, а не только охоты. Также оно издавало самый значительный в императорской России ежемесячный охотничий журнал «Природа и охота» и еженедельную «Охотничью газету». В главе подробно рассматривается деятельность двух редакторов этих изданий, Л. П. Сабанеева и сменившего его Н. В. Туркина. Сабанеев, зоолог по образованию, в 1880 году опубликовал обстоятельную монографию о волках. Туркин, крупнейший в империи специалист по российскому и международному охотничьему праву, стал главным создателем закона об охоте 1892 года. В совокупности их деятельность сыграла ключевую роль в узаконении мероприятий по сокращению численности волков в императорской России.

В третьей главе исследуется значение бешеных волков и бешенства в Российской империи в допастеровский период, а также огромное воздействие, которое оказала вакцина Пастера, появившаяся в 1885 году. Малоизученные литературные описания нападений бешеных волков в «Водобоязни» А. П. Чехова и «Бешеном волке» Т. А. Кузминской (оба рассказа опубликованы в 1886 году) рассматриваются в обрамлении журнальных статей по «волчьему вопросу» в России и медицинских работ о бешенстве, выходивших с 1780 года до конца 1880-х годов. Концептуально глава базируется на авторитетной работе Чарльза Розенберга «Оформляя болезнь» (1992). В совокупности эти литературные и нелитературные источники дают представление о трудном времени после отмены крепостного права, когда русские сельские жители всех сословий, но особенно освобожденное крестьянство, оказались в неудобном положении между пространствами еще сохранившейся в России первозданной природы, чьим символом выступала могучая фигура бешеного волка, и силами модернизации и социальных изменений, внедрявшихся провинциальными властями и воплощенных в новых узаконенных формах медицины, которые сосуществовали, хотя и отнюдь не мирно, с традиционным народным целительством. Глава завершается рассказом о состоявшейся в 1886 году поездке девятнадцати смоленских крестьян, покусанных бешеным волком, в Париж для лечения у Пастера и о последующем учреждении антирабических станций по всей Российской империи.

В четвертой главе основное внимание уделено изменениям отношения к волкам на рубеже веков, когда начали высказываться отдельные мнения, осуждавшие традиционную для русской культуры демонизацию волков и других хищников. Особо рассматривается деятельность основанного в 1865 году Российского общества покровительства животным (РОПЖ), которое выступало против охоты на волков и использования отравы, а также с обеспокоенностью указывало на связь между жестокостью по отношению к животным и тяжелым положением русской сельской бедноты. Кроме того, в главе исследуется, какую роль литературные и мемуарные сочинения сыграли в появлении первых проблесков более сочувственного отношения к волкам, возникавшего у некоторых русских людей на рубеже веков. Среди этих сочинений – рассказ Чехова «Белолобый» (1895) о заботливой матери-волчице, ряд рассказов и статей, опубликованных в ежемесячном журнале РОПЖ и других периодических изданиях (в некоторых из этих произведений повествование ведется с позиции волков), а также рассказ 1907 года, написанный от лица девушки, которая встретила волка, раненного во время «царской охоты». В главе исследуется, с какими трудностями сталкивались писатели, пытаясь воспроизвести точку зрения волков, а также анализируются преимущества и опасности антропоморфного изображения героев-животных.

В заключении вновь говорится об уникальной роли, сыгранной волками в истории императорской России. Там же со ссылкой на современные антропозоологические исследования повторно рассматривается и осмысляется мотив взаимообмена взглядами между человеком и волком. Затрагиваются там и смежные вопросы субъективности и избирательности, неизбежно лежащие в основе такого исследования, как мое. Наконец, в заключении кратко рассматривается, в какой степени наше современное отношение к волкам может быть обусловлено предыдущим российским опытом.

Глава 1

Домашнее против дикого: псовая охота на волков и маскулинная агрессия в «Войне и мире»

…есть еще бодрые русские охотники, в жилах которых не французский бульон и не немецкий габер-суп, но чистая русская кровь, с той же старинной, молодецкой удалью, которой «принять старого волка на булат или сострунить живьем» этого пострела – нипочем! Люди эти живут не в столицах, но в провинциальной глуши, в лесной тиши и в безграничных степях.

П. М. Мачеварианов. Записки псового охотника Симбирской губернии (1876) [Мачеварианов 1991: 11]

Граф Николай Ростов, один из главных героев масштабного исторического романа Л. Н. Толстого «Война и мир» (1865–1869), во время охоты с упоением наблюдает, как его любимый борзой пес хватает за горло старого волка, прижатого к земле стаей из ста с лишним собак:

Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из-под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни [Толстой 1938а: 254][17].

Восхищение Ростова умениями своего борзого пса и отсутствие сострадания к загнанному волку – нерасторжимые элементы в картине подчинения природы человеку, которая завершает подробное изображение псовой охоты на волка, представляющее собой едва ли не самое пространное описание взаимодействия человека с природой в романе Толстого. Радость, испытываемая Ростовым от косвенной победы над волком в «счастливейшую минуту» его жизни, отражает то глубокое и символическое значение, которое имела охота на волков для русской дворянской культуры. Псовая охота на волков давала русским охотникам ощутимую, хотя и опосредованную возможность вступить в противоборство со свирепым хищником, который воплощал в себе угрозы и вызовы, исходившие со стороны русской дикой природы. Самые отважные охотники лично вступали в противоборство с волками, чтобы связать или заколоть добычу. Подобные проявления мужественности имели сугубо русскую окраску, поскольку к XIX веку волки были истреблены почти во всей Западной Европе, однако повсеместно встречались в Европейской России и вообще в Российской империи[18]. Впрочем, в течение XIX века эта культурная институция постепенно исчезла вследствие бурных перемен, происходивших после освобождения русских крепостных крестьян в 1861 году. К тому времени, когда в результате революций 1917 года царский режим рухнул, псовая охота на волков осталась в далеком прошлом.

В 1842 году во втором номере «Журнала коннозаводства и охоты», старейшего охотничьего журнала дореволюционной России, появилась статья,

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---