Гиперборейские тайны Руси - Валерий Никитич Демин

В сознании же русского народа, с мудрыми драконами практически не сталкивавшегося, они превратились в более привычную щуку (вспомним всемогущую волшебную щуку из сказки «По щучьему велению»). В сказаниях финно-угорских народов щука выступает творцом мира. Впоследствии и образ щуки раздвоился: часть своих полномочий она передала киту и прежде всего – свою рыбью сущность (вот почему кит стал рыбой). Но в некоторых старинных записях сохранилась память и о змее (драконе), и об огненном море-океане, и о рыбе, и о ките – причем встречаются они в древней рукописи Соловецкого сборника все вместе. По этой записи, в огненном море или в огненной реке живет чудовище Великорыбие – огнеродный кит или змей Елеафом (Левиафан), из уст его вырываются «громы пламенного огня», а из ноздрей – дух, который «раздымает огнь геeннский». Этот огненный кит (дракон), обитающий в огненном море-океане (реке), и есть хозяин мира: он держит Землю, не в том смысле, что она покоится у него на спине, а в том, что он является ее хранителем.

Почитание Океана и Моря – одно из древнейших в мировой мифологии и архаическом мировоззрении. Соединение этих двух понятий в одно «Море-Океан» совсем не случайно: единая мифологема служит недвусмысленным напоминанием о хорошо известных отправных положениях древнейших философских систем Востока и Запада, когда первоосновой всего сущего мыслилась первозданная и несотворимая водная стихия. Она-то и породила все живое на Земле. В орфическом гимне «Океану» говорится:

Вечный отец Океан, беспредельный, неуничтожимый,

гордый родитель богов и мужей, что подвержены смерти,

крайние точки Земли охватил ты волнами по кругу,

реки рождаешь, моря и подземные чистые струи,

что источают земли драгоценную, чистую влагу.

Я призываю: приди, о блаженный, богов очищенье,

первоначальной оси многопутник, земных окончаний

друг благомыслящий. Твой нарастающий рокот волнует,

радостью полня сердца посвящаемых в таинства наши.

(Перевод И. Евсы)

Но согласно древнейшим эллинским мифам у объемлющего мир Океана была супруга Море. Ее греческое имя – Тетис (или Тефия). В другом орфическом гимне, обращенном специально к ней, пелось:

Я совоокую Тетис зову, Океана супругу,

В пеплосе синем царицу, что легкие волны колеблет,

Сладоcтновеющим ветром дыша на приморскую землю.

Ты крушишь о прибрежные скалы валы-исполины

И, усмирив, посылаешь на берег спокойно и мягко.

Ты кораблями красуешься, ты, о пестунья чудовищ,

Влажнодорожная матерь Киприды и туч мраковидных,

Матерь нимф ключевых и речных, изобильных водою,

Ныне внемли мне, молю, многочтимая, будь благосклонна,

Помощью будь и пошли кораблю попутные ветры!

(Перевод О.В. Смыки)

В известном смысле Тефиду можно назвать матерью вод и сравнить с аналогичными божествами других мифологий и культур. Такова карело-финская Ильматар (рис. 6) – мать северного Орфея Вяйнямёйнена. По калевальским рунам, Ильматар – дочь воздушного (и безвоздушного, то есть космического) пространства. Забеременела она одновременно от буйного ветра, который «надул» плод в процессе «качания» на волнах, и синего моря, которое обеспечило последующую фазу беременности – «полноту» (следовательно, обоих можно считать отцами Вяйнё). Между прочим, подобное зачатие эпического героя от ветра встречается и в других мифологиях (например, у пеласгов – предшественников эллинов на Балканах), что лишний раз подтверждает общность генетических и культурных корней различных этносов.

Рис. 6. Ильматар – карело финская Мать воды и неба. Художник Светлана Георгиевская

Роды у Ильматар не наступали до тех пор, пока она не превратилась в мать воды – первозданную водную стихию и не выставила над бескрайним первичным Океаном пышущее жаром колено. На него-то и опустилась космотворящая птица – утка. (У других северных народов это могла быть гагара, у древних египтян – дикий гусь, у славяно-русов – гоголь-селезень, но мифологическая первооснова у всех одна.) Из семи яиц, снесенных уткой (шесть золотых и одно железное), и родилась Вселенная, весь видимый и невидимый мир:

Из яйца, из нижней части,

Вышла мать-земля сырая;

Из яйца, из верхней части,

Встал высокий свод небесный,

Из желтка, из верхней части,

Солнце светлое явилось;

Из белка, из верхней части,

Ясный месяц появился;

Из яйца, из пестрой части,

Звезды сделались на небе;

Из яйца, из темной части,

Тучи в воздухе явились…

(Перевод Л. Бельского)

В этом изумительном по красоте и емкости фрагменте зачатки многих космологий и мифологем других культур, связанных с представлениями о Космическом яйце, что как раз и подтверждает былую социокультурную и этнолингвистическую общность всех народов Земли. Правда, во многих карело-финских песнопениях, не включенных Элиасом Лённротом (1802–1884) в литературно обработанный им корпус «Калевалы», в качестве космотворящей птицы выступает не утка, а ласточка, ставшая, кстати, эмблемой финского литературного и гражданского общества «Калевала» (рис. 7).

Рис. 7. Эмблема финского общества «Калевала»

Похожие параллели обнаруживаются и в других мифологиях – не только финно-угорских, но и индоевропейских. В данном плане типичен образ древнеперсидского женского божества Ардви-Суры Анахиты (дословно – Ардви Могучая и Непорочная) (рис. 8). Сохранив все основные функции архаичной Великой матери эпохи матриархата, авестийская Ардви, дочь верховного владыки Ахурамазды, считалась также богиней плодородия и воды. В Авесте ей посвящен один из самых знаменитых и возвышенных гимнов:

Она явилась, зрима,

Благая Ардви-Сура,

Прекрасной юной девой,

Могучею и стройной,

Высокой и прямой,

Блестящей, благородной,

В наряде с рукавами,

Расшитом золотом.

Бобровую накидку

Надела Ардви-Сура

Из шкур трехсот бобрих,

Четырежды родивших

(Когда они шерстистей,

Когда их гуще мех),

Так сделанную, чтобы

Смотрящему казалось

Она покрыта золотом

И полной серебром.

(Перевод И.М. Стеблина-Каменского)

Образ божественной Ардви-Суры многолик и полифункционален. Великая богиня, дочь Ахурамазды, для древних иранцев персонифицировала не просто водную стихию, еще и великую реку с мощными рукавами и протоками – может быть, ту, по берегам которой когда-то мигрировали арии с Севера на Юг.

В основе имени эллинской Тефиды также лежит общеиндоевропейский корень, который явственно просматривается в таких хорошо знакомых русских словах, как «тятя» («отец»), «титя» («грудь»), «тетя» («сестра