Прощание с коммунизмом. Детская и подростковая литература в современной России (1991–2017) - Келли Херолд

Ознакомительный фрагментроли государства, глобализации и других тем, связанных с важностью передачи культурного наследия. После краткого обзора наиболее существенных моментов истории советской детской литературы (глава первая) мы исследуем изменения в организации литературного и издательского процесса после 1991 года (глава вторая) и описываем новые произведения массовой литературы, появившиеся в 1990‐х и 2000‐х годах (глава третья). Затем, во второй части книги, мы рассматриваем панораму детской литературы после 1991 года (глава четвертая), отмечаем новаторские достижения в области подростковых книг в России (глава пятая) и заканчиваем книгу исследованием неформальных сообществ, связанных с детской литературой, структуры чтения и реакций детей-читателей на инновационные тексты в эпоху интернета (глава шестая).

Во всех культурах детство – нелегкое время; перед лицом закона дети не считаются независимыми субъектами. Они не просто подопечные тех взрослых, которые о них заботятся: дети находятся под сильнейшим влиянием решений, принимаемых их родителями, не говоря уже о ценностях данного конкретного общества. Подобным образом ситуация с детской литературой во всех странах осложнена тем, что авторами детских книг редко оказываются сами дети: как бы писатели-взрослые ни пытались выразить то, что испытывают дети, они передают укорененные в культуре, полностью сформированные представления о жизни читателям, которые еще только начинают социализацию в рамках своих сообществ. С нашей точки зрения, этот сложный акт передачи культурных ценностей превращает детскую литературу в один из самых важных и привлекательных культурных артефактов, когда-либо производимых человечеством. Мы написали эту книгу для тех, кому, как и нам, интересна эта тема и кого продолжает увлекать изучение травматического разрыва между советским прошлым и последовавшим за ним сложнейшим периодом, история которого еще только начинает писаться.

Глава первая

ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА В СОВЕТСКОМ СОЮЗЕ

Честность, готовность бороться за правду, совестливость, уважение к людям и к себе, любовь к знаниям и к труду, ответственность, чувство долга перед семьей, отцом, матерью, перед Родиной ненавязчиво входят в сознание ребенка через соприкосновение с хорошей книгой9.

Инесса Тимофеева. 100 книг вашему ребенку

Для того чтобы разрушилась вся огромная система усвоенного в раннем детстве, в жизни должно случиться невероятно сильное потрясение10.

Питер Бергер, Томас Лукман. Социальное конструирование реальности

Трудно найти корпус сочинений, более откровенно идеологически заряженный, более амбициозный в достижении своих целей, чем советская детская литература, созданная между 1917 и 1991 годами. Нацеленная на воспитание и социализацию будущих граждан, индустрия советской детской литературы невероятно разрослась и создала огромную, полностью контролируемую государством систему, состоящую из издательств, сетей распространения, школьных программ, книжных магазинов, детских библиотек, академических журналов и аспирантур, посвященных ее изучению. К 1991 году в Советском Союзе издавалось около 1800 наименований книг в год со средним тиражом свыше 200 000 экземпляров; в целом каждый год издавалось от 350 до 400 миллионов экземпляров детских книг11. Такие огромные тиражи вместе с координированными усилиями по воспитанию детей в едином идеологическом духе и населением, в целом ценящим чтение и образование, обеспечили то, что в Советском Союзе большинство детей читало одни и те же книги и усваивало одни и те же представления о том, что значит быть гражданами первого в мире социалистического государства и мировой супердержавы.

Советское государство – закрытое общество с обязательным школьным образованием и централизованными школьными программами – было способно диктовать, какие книги следует читать и какие считать каноническими. В результате канон советской детской литературы начал действовать как огромный, общий для всех текст. Под «советским детским каноном» мы не подразумеваем фиксированный набор произведений, призванных пропагандировать определенную истину; это скорее общее представление о том, какие книги для детей необходимо было прочесть и знать, укорененное в книжной культуре, единой для всех советских граждан. Никогда и нигде до того не предпринималось подобных координированных усилий, направленных на формирование универсального набора знаний среди детей и подростков с помощью культурного канона, выработанного специально для этой цели12. К концу советского периода такие любимейшие детские герои, как доктор Айболит, Чебурашка, Крокодил Гена и дядя Федор, олицетворяли саму идею советского детства, а их разнообразные приключения и сюжетные ходы соответствующих книг вошли в культурный обиход миллионов советских детей. Удивительной особенностью этих героев было то, что они вполне соответствовали идеологическим требованиям режима и вместе с тем находили самый широкий резонанс у детей и взрослых. Это был двойной процесс – государственная поддержка сверху и огромная любовь читателей снизу; именно эта двойственность и делала их каноническими фигурами13. Советский канон детской литературы – обширный корпус текстов, укорененных в материальной реальности и общих социальных практиках, – был замечателен именно своей удивительной стойкостью. Многие из лучших советских детских книг остаются в культуре знаковыми и служат примерами таких положительных аспектов советской жизни, как бесплатное образование, всеобщая грамотность, высокий уровень достижений в области науки и искусства, признание необыкновенной важности культуры. В течение всего советского периода детские книги были призваны служить безошибочным нравственным компасом, прививать детям сочувствие и сострадание, учить их хорошему поведению. «Добрые книжки» всегда изображали детство временем удивительных открытий, соответствуя советскому представлению о детстве как о замечательном (и с точки зрения передачи социальных навыков исключительно важном) периоде жизни. Продолжающаяся популярность советских детских произведений в постсоветской России и среди русскоязычного населения, проживающего в мировой диаспоре, опровергает мнение тех исследователей, которые полагали, что спонсируемая государством культура являлась всего лишь пропагандой, навязанной этим государством14. Представители многих этнических групп, говорящих по-русски, продолжали с огромным энтузиазмом читать своим детям и внукам произведения Корнея Чуковского, Самуила Маршака, Агнии Барто, Николая Носова, Виктора Драгунского и Эдуарда Успенского, с чувством ностальгии и утраты приобщая современных детей к тому, что предыдущие поколения считали лучшим в собственном советском детстве. Детство и ностальгия нередко связаны между собой, однако постсоветский контекст достаточно уникален благодаря тому, что эти произведения пришли из «другого мира», из советского прошлого, а значит, детские книги этого периода превратились в исторические артефакты ушедшего времени. Неудивительно, что из всей поддерживаемой Советским государством литературы именно детские книги продолжают читаться для удовольствия и остаются гораздо более популярными, чем любые другие произведения того же периода.

Поскольку советская детская литература родилась как коллективный проект, целью которого было взрастить любовь к коммунизму в рамках тоталитарного государства, многих исследователей из других стран изумляло количество превосходных, неустаревающих книг, которые были написаны для детей в Советском Союзе. Западные ученые часто подчеркивали идеологические аспекты советских детских книг, не всегда обращая внимание на их литературное качество, разнообразие