Борьба за крепости и складывание системы обороны на Северо-Западе России в царствование Петра I - Николай Равильевич Славнитский

Причина, по которой был приостановлен обстрел, состояла в нехватке боеприпасов – когда 6 ноября решили делать брешь, выяснилось, что в готовности имеется всего 3000 ядер и 1100 бомб (хотя здесь следует отметить, что ядер было немало, но, по-видимому, далеко не все из них подходили к орудиям), поэтому было решено дождаться подвоза ядер[76]. Об этом же 11 ноября герцог де Круа, принятый под Нарвой на русскую службу и получивший чин фельдмаршала, писал Августу II: «.апроши все готовы, все батареи завтра могут открыть огонь; не достает только безделицы: ядер, бомб и других необходимых вещей; по рассказам здешних уже давно ожидают привоза, но напрасно. Как скоро они будут доставлены, тотчас сделаем брешь, если король шведский не помешает.»[77]. Но подвоза припасов так и не дождались: шведский король Карл XII пришел к Нарве раньше.

При этом появление шведской армии не стало неожиданностью для царя и его окружения. Еще в конце октября были получены известия о высадке Карла XII в Пернове. На разведку был послан 5-тысячный отряд под командованием Б.П. Шереметева, который прошел 120 верст, разбил небольшую неприятельскую партию и вскоре вернулся обратно[78], потеряв 46 человек убитыми и 72 ранеными[79].

В отечественной историографии возникли также разногласия относительно численности русских и шведских войск под Нарвой. Численность русской армии Х.Э. Палли[80] оценивает в 34500 человек, Н. И. Павленко – в 29 000 человек[81], В. Е. Шутой – в 34 000 человек[82]; В. Гиппиус и И. И. Феоктистов – в 35000 человек[83]; В. Нечаев, С. М. Соловьев и В. В. Мавродин[84] – в 35–40 тысяч человек; Н. Г. Устрялов, Б. С. Тельпуховский и Б. Б. Кафенгауз[85] – в 40000 человек. Причиной этого также является недостаток информации, содержащейся в источниках. Л. Н. Алларт сообщал, что перед сражением армия насчитывала 20000 человек, но еще кто-то оставался в апрошах[86]. Известно, что в поход было «наряжено» 63520 человек. Однако дивизия А. И. Репнина и казаки не успели подойти к тому времени. Поэтому списочный состав армии не превышал 40 000 человек[87]. Но неизвестно, были ли полки укомплектованы полностью (скорее всего, нет, ибо комплектование было одной из самых слабых сторон армии в петровское, да и в более позднее время). Почти наверняка кто-то отстал во время марша, однако установить их число не представляется возможным. Наконец, люди погибали в ходе осады – по данным Л. Н. Алларта, потери составили 236 человек убитыми и 367 ранеными[88]. Поэтому наиболее вероятно, что к моменту сражения армия насчитывала от 30 до 35 тысяч человек, но это не более чем приблизительные вычисления.

Аналогичные разногласия возникли относительно численности войск Карла XII. И. И. Феоктистов, В. Нечаев и В. В. Мавродин[89] считали, что у шведского короля насчитывалось 8000 человек; Н. Г. Устрялов, С. М. Соловьев и Н. И. Павленко утверждали, что в шведской армии было 8500 человек[90]; Х.Э. Палли говорил о 10 537 человек[91]; Е. И. Порфирьев доводит эту цифру до 15 000 человек[92], а В. Е. Шутой – до 23 000 человек[93].

Несомненно одно – численность российской армии превышала численность шведского войска. Но русские войска были построены в одну линию, боевой порядок не имел ни глубины, ни резерва, а связь с восточным берегом поддерживалась через единственный мост, располагавшийся на правом фланге[94]. Такая расстановка сил позволила удачно завершиться несколько опрометчивой авантюре Карла XII, бросившего свои войска в атаку сразу после утомительного перехода.

Кроме того, по справедливому замечанию Е. В. Тарле, российский главнокомандующий оказался, мягко говоря, неважным стратегом, растянув войска в одну линию. «Распоряжений во время боя от него, по-видимому, не исходило, а если таковые им и делались, то их понимали только иноземцы, а никак не русские офицеры и уж подавно не солдаты, считавшие своего главнокомандующего и наемников-офицеров изменниками, которые выдадут их “своему” королю». Оружие было плохим, поставка провианта не выдерживала никакой критики (солдаты некоторых полков не ели целые сутки перед сражением), наконец, снег, бивший русским в лицо, затруднял видимость. Как отмечает Е. В. Тарле, при таких условиях странно не то, что русские потерпели урон, а то, что бой продолжался так долго: с утра до темной ночи. Это он объясняет храбростью и стойкостью нескольких отрядов и прежде всего двух гвардейских полков – Преображенского и Семеновского[95].

А. П. Карцов, а вслед за ним и А. Ф. Погосский утверждали, что в тот момент ни один полк русской армии еще не положил оружия, и невозможность отступить могла породить в русских решимость напасть на неприятеля, и одновременный удар с двух сторон мог быть гибелен для шведской армии, поэтому шведский король согласился на переговоры. Не сумев сломить их сопротивление, Карл XII согласился на довольно почетные для русских условия сдачи: российская армия должна была свободно перейти на другой берег с оружием и знаменами, но без артиллерии. Однако после того, как перешла гвардия, шведы нарушили условия договора, разграбили солдат и многих захватили в плен[96]. Но это вряд ли соответствует истине. Скорее всего, армия за исключением двух-трех полков уже не могла сопротивляться, да и часть ее успела к тому времени перебраться на другой берег.

Урон, понесенный российскими войсками, был очень велик: в руках шведов оказалась вся русская артиллерия; в плен попали фельдмаршал К. Е. де Круа, генерал-фельдцейхмейстер имеретинский царевич Александр Арчилович, генералы Я.Ф. Долгоруков, А. М. Головин, А. А. Вейде, И. И. Бутурлин, И. Ю. Трубецкой, Л.Н. Алларт, Ланген, Шахер; 10 полковников, 5 подполковников, 14 капитанов и 7 поручиков (не считая солдат)[97]. Всего же, по русским источникам, было потеряно до 6000 человек[98].

Таким образом, первая операция Северной войны окончилась неудачей, а первое сражение – крупным поражением. Основной причиной неудачи осады, по мнению Ф.Ф. Ласковского, являлось позднее время года, совершенно неблагоприятное для производства осадных работ. Он утверждал, что если даже предположить, что шведская армия не пришла бы на выручку крепости, то осаждавший, не успев до 19 ноября ни произвести обвала, ни подойти на более близкое расстояние к гласису, должен бы был еще многое сделать прежде, чем мог решиться на приступ. Между тем приближавшееся суровое время года значительно затрудняло работы, изнуряло войско в лагере и, наконец, могло само по себе, без