Записки министра госбезопастности. ДНР, как все начиналось - Андрей Юрьевич Пинчук

К тому времени подразделения ДНР «Спарта» и «Сомали» контролировали старый терминал.

Взяв проводника, мы отправились на территорию аэропорта. Приходилось постоянно бежать от здания к зданию, укрываясь от снайперов и обстрелов. Решив попижониться и следуя передовой донецкой моде того времени, я надел на ногу набедренную универсальную кобуру Multicam, которая была закреплена на поясном ремне. Очень эпичный ковбойский вариант. Во время бега кобура била по ноге, мешая передвижению, и на одной из остановок я просто отстегнул ее, сунув «стечкин» в разгрузку. Стало удобнее. Понтам на войне не место.

Наши группы разделились. Начался минометный обстрел. Три мины глухо ухнули рядом, и мы залегли под трактором в одном из продырявленных в решето ангаров. К минам добавились «воги» и снайпер.

После обстрела, осмотревшись и сделав выводы по интересующим меня вопросам, я вызвал группу подкрепления своего спецназа на бронированном транспорте, а сам перебежками вышел к штабу. Группу по взлетке направил на усиление министра-соседа, так как из места, где я в тот момент находился, пешком идти силами лички в сторону движения их группы по обстреливаемой взлетной полосе смысла не было.

– Чего нам там делать?! Наш министр вышел, а менты пусть сами разбираются и своего вытаскивают! – Старший моего спецназа Вася Ленин осматривал территорию из кабины своего бронеавтомобиля, на крыше которого была укреплена автоматическая турель с пулеметом.

– Отставить разговоры и выполнять задачу! – оборвал я говоруна. Боец просто не узнал меня в «горке».

В это время подъехал Моторола, возмущенный тем, что в аэропорт руководство вошло без него (хотя мои бойцы и предупредили его, как старшего по объекту, о мероприятии). Разговорный русский язык в творческой обработке Арсена звучал причудливыми иностранными нотками.

Через некоторое время вернулся и министр внутренних дел. Потерь не было, зато наступило довольно ясное понимание, что там на самом деле происходит.

Помимо объективного представления о происходящем мы постарались решить насущные проблемы обороняющих старый терминал бойцов. Около сорока человек не имели нормального обмундирования, питания и достаточного боекомплекта. По нашему обращению Александр Захарченко урегулировал эти вопросы. К сожалению, старший гарнизона с позывным Волк и еще несколько бойцов погибли при обстреле танком противника прямой наводкой спустя две недели.

В целом бои за аэропорт точно отражали повышение степени слаженности, скоординированности и подготовки ополчения. И ожидаемо, к моменту трансформации ополчения в полноценную армию аэропорт был взят.

Глава 4

От энтропии

Обрушение социальных норм

Эмиль Дюркгейм и Роберт Мертон на Украине 2014 года нашли бы полное подтверждение своей теории социальной аномии. Стремительное, почти одномоментное по историческим меркам разложение, дезинтеграция и распад системы устоявшихся ценностей украинского общества в «майданный период» привели в состояние, когда старые нормы больше не соответствовали новым провозглашенным идеалам. За этим следовали жесткие социальные девиации с лавинообразным обрушением всех моральных опор общества. В итоге пытать, убивать, оскорблять, насиловать, грабить стали не только маньяки и патентованные мерзавцы.

Значительная часть украинского общества приняла состояние, когда мозг вводит в «слепую зону» творящийся беспредел «своих» и сам находит этому оправдание. Гитлеровское общество в этом смысле не было единичным феноменом. У профессиональных врачей-психиатров известен такой казус. Если к больному с определенным диагнозом обратиться и сказать: «Уважаемый, хочу с вами посоветоваться. У меня есть пациент с некоторыми симптомами. Но мы не можем окончательно определиться, пограничное ли это состояние или уже болезнь?» После этого начать описывать симптомы того самого больного, с которым вы общаетесь, не называя имен, то в ответ вы услышите: «Да он полный псих! Конечно же, он болен».

Мозг таких больных не способен к сравнительной самоидентификации. Такая же болезнь была свойственна многим участникам украинского процесса. Как пела когда-то одна украинская поп-группа, «мозг обезьяны видит обезьяну».

Приехав в начале июля в Донецк, я был поражен, как быстро жители еще вчера общей страны и с одной, и с другой стороны перешли от уличных митингов к взаимному истреблению, причем массовому и остервенелому.

Анекдот. «В горах терпит крушение самолет. Отправляется спасательная экспедиция. В итоге спасатели выходят на гору с обломками самолета. Рядом разожжен костер, у которого какой-то человек доедает человеческую ногу. Возле огня навалена большая куча человеческих костей и останков. Увидев спасателей, он в слезах бросается к ним и, захлебываясь, падает им в ноги с криками:

– Да, я их всех съел! Я был вынужден! Это борьба за существование, или я, или меня! У меня дети, мир жесток, и таковы законы природы! А-а-а!

– Мужик, мы все понимаем… Дети, природа, существование… Но с момента катастрофы прошло всего двое суток…»

Очень показательным было состояние органов внутренних дел, которое можно считать типичным для любой войны и революции. Военный или околовоенный оказался страшнее и могущественнее человека с удостоверением. Чувствующие себя в обычной жизни хозяевами положения работники милиции и других правоохранительных органов мгновенно проиграли эволюционное состязание ребятам с автоматами. Только в Донецкой области общая численность представителей органов внутренних дел насчитывала более 16 000 человек. И это без прокуратуры, внутренних войск, пенитенциарной системы, СБУ, пограничников, спецсвязи, разведки и т. п.

Простая арифметика. В начале июля 2014‑го «Оплот» составлял не более 600–800 человек, «Восток» – порядка 800–900. У Безлера было около 350–400. Небольшие группы казаков, РПА и т. д. тоже не давали больших цифр. Задавить восстание правоохранители могли… но боялись.

«Задача. На одном острове живет два племени. В одном сто человек. И каждый хочет взять палку и пойти войной на соседей. В другом – десять тысяч. И каждый хочет, чтобы сосед взял палку и пошел войной на соседнее племя. Вопрос: кто победит?»

Кстати, этот процесс характеризует не только соотношение сил, но и степень народной поддержки. Потому что в первую очередь боялись ее. Ну и Россию, конечно. Плюс послемайданная организационная дезинтеграция. Когда мы зашли в Донецкое областное УВД, то сотрудников полиции пришлось буквально собирать.

Была проделана огромная работа по перезапуску системы. Первые 500 человек, принявшие присягу, категорически отказывались выезжать на вызовы и выходить в патруль. Причины для этого были. Пулю можно было поймать просто так, особенно с учетом пока еще наличия на форме украинской символики – другой просто не было. Шевроны быстро срезали, позже была заказана новая форма, появились первые автомобили ГАИ с атрибутикой ДНР. Чтобы уйти от украинских ассоциаций и обозначить вектор гармонизации с Россией, милицию решили переименовать в полицию. Патрули усиливали ополченцами, и только это на первом этапе стабилизировало ситуацию.

Вообще положение полиции почти всегда (если, конечно, она выполняет