Записки подводников. Альманах №1 - Виктор Иванович Чаплыгин

не обнаружить. На самом деле этого не было. Глубина погружения позволяла нам оставаться необнаруженными, но мы этого не знали. Мнение о всплытии было единодушным, и лодка всплыла по своей воле, но раньше установленного срока. Казалось бы, такой пустяк – повышение давления внутри лодки на 1–2 метра, тем более, что к изменениям давления личный состав привыкает, т. к. перед каждым выходом в море прочный корпус испытывается на герметичность именно изменением давления внутри лодки.

Приведенные примеры не являются исчерпывающими, но они убедительно свидетельствуют, что лучше учиться на чужих ошибках.

Анатолий Болдескул

Болдескул Анатолий Александрович – главный старшина, Северный флот, Гаджиево, 31-я дивизия РПКСН, 1975–1978 г.

Военно-морская отработка

В службе каждого подводника есть определенная цикличность – повторяющиеся, обязательные мероприятия. Для ракетного подводного крейсера стратегического назначения проекта 667 А и его экипажа эта цикличность была примерно таковой: экипаж с лодкой отправляется на ремонт на завод в Северодвинск на 3–4 месяца, потом возвращается на базу, где начинаются суровые будни боевой подготовки и сразу становится ясно, что впереди – автономка.

Офицеры становятся строгими и уставными. Старшина команды приводит в чувство ветреные головы матросов срочной службы по утрам, на построении в казарме, а затем веселый строевой переход на береговой камбуз – огромный комбинат питания, и у меня, тогда еще старшины 2-й статьи, после учебного отряда глаза разбегались от деликатесов на столе, и характерная примета – старослужащие к печеночному паштету и сливочному маслу не прикасались, а баловались балыком из осетрины. Карманы шинели мгновенно наполняются пряниками с сахаром – это уже запас на чай перед отбоем в казарме.

Вслух об автономке никто не говорит, но загрузка вооружения и огромного количества продуктов говорит сама за себя. Бесконечный поток ящиков с жестяными баночками и банками без этикеток, и только интендант по выбитым номеркам знает, что в них; и, конечно же, продукт особого учета – ящики с вином.

На утренних построениях – на подъем флага корабля – экипаж становится многочисленней, появляются прикомандированные, а это значит, что скоро сдача предпоходовых задач: задача 1— это морская отработка экипажа, контрольное погружение на 250 метров, переходы в надводном положении испытание всех систем и главной энергетической установки – реакторов обоих бортов; задача 2 – это торпедные стрельбы; задача 3 – это ракетные стрельбы. Если задачи сданы, то автономка или 78 суток похода в Атлантику на патрулирование неизбежна, и долго ждать не приходилось. А цикличность была бы не полной, если не вспомнить о том, что после похода экипаж, после сдачи корабля второму экипажу, отправлялся на 24 дня в дом отдыха – для нас, старшин и матросов, это база на мысе Фиолет под Севастополем, и отдых, как и автономки, достоин отдельных воспоминаний. Но мое яркое воспоминание о первом выходе на задачу № 2 – торпедные стрельбы и связанная с этим необычность ситуации. Дело в том, что в случае выполнения задач по отработке экипажа и ракетных стрельб я находился на борту подводной лодки, а на торпедные стрельбы меня как специалиста связи откомандировывали на торпедоловный катер, задача которого – выловить отстрелянную учебную торпеду или несколько торпед, и моя задача состояла в том, чтобы держать связь между катером и лодкой. И мне казалось, что это будет романтичная морская прогулка по шхерам Баренцева моря. Но все оказалось очень жестоко и далеко от романтики. Экипаж торпедолова в составе 5 человек вместе с командиром-мичманом и трое прикомандированных – старпом с лодки второго экипажа Павлов, штурман и я.

Красиво идем по Кольскому заливу, минусовая температура, и над водой стоит пар, сильный ветер… Я и молоденький штурман даже не догадывались о том, что нас ожидает, и весело осматривали сопки, уже покрытые снегом. Вышли на полигон стрельбы, готовились к сигналу и принятию торпеды. Заметно штормило, и мы с лейтенантом еле сдерживали спазмы в желудке, но испытание, которое нам приготовило море, было намного серьезнее. К-411 с моим командиром Павленко отстрелялась вместе с катером, но погодные условия резко ухудшались. Волны были 6, 8, а потом и вовсе 10 баллов. Успели выловить одну торпеду. Лодка поиск прекратила и погрузилась, в то время как катер продолжал вести поиск. Сознание времени пропадало, и мичман облил мое лицо кружкой забортной воды, что привело меня в чувство и помогло разобрать радио за 5 минут. Лейтенант обнял карту и уже не мог говорить… Старпом не переставал говорить все то, что о нас думал на тот момент… Я потерял чувство времени, и мне казалось, что этот кошмар происходит не со мной. Лечь не получалось, так как мгновенно оказывался на полу. Стоять было намного легче, хотя и сильно бросало на переборки, и рост в 190 см помогал изучать все неровности головой. В какой-то момент мичман снова привел меня в чувства и дал радиограмму. Оказалось, что нам разрешено возвращаться на базу с одной торпедой. Однако разрешение ничего не меняло.

К тому времени старпом принял решение стать на банку в одном из заливчиков и отвязываться было опасно. И еще двое суток тупой болтанки… Как шли на базу, уже не помню, но когда причалили к пирсу плавказармы и я попробовал стать на пирс, то неведомая сила меня качнула, и я упал. Произошло то самое – моряк вразвалочку сошел на берег. Оказывается, наш вестибулярный аппарат продолжает качать и на берегу. Впоследствии стало ясно, что мы провели в море 5 суток.

Вот так я прошел военно-морскую отработку. Потом было много выходов в моря, были три автономки, были штормовые погоды, но все это не шло ни в какое сравнение с самым первым выходом на торпедные стрельбы в декабре 1975 г.

Вячеслав Федотичев

1965 год. Капитан 1-го ранга

Федотичев Вячеслав Михайлович – капитан 1-го ранга в отставке. Служил на подводных лодках с 1948 по 1964 г. На Северном флоте: 1961–1964 гг. – командир ПЛ-С-36, 1964–1970 гг. – зам. начальника тыла Флотилии подводных лодок.

Боевая служба «Ромео»

Как было назначено ранее, командир эскадры контр-адмирал Бодаревский Юрий Сергеевич вместе с начальником политотдела и командиром бригады прибыл на подводную лодку С-36 в 03.30 утра 9 декабря 1963 года, чтобы проводить подводную лодку в дальний автономный поход на боевую службу, лично убедиться, что все в порядке, и пожелать успеха в