Адмирал с Тихого Дона. Адмирал Бахирев (1868-1920) - Дмитрий Роговой

Второй фактор – отсутствие в русском флоте современных быстроходных кораблей, за исключением одного-единственного нефтяного эсминца «Новик». Абсолютно все балтийские крейсера, начиная от «Дианы» и заканчивая броненосными крейсерами новой постройки типа «Баян» и «Рюрик», имели скорость до 21 узла. Таким образом, им не хватало скорости для того, чтобы уклониться от боя с современными дредноутами и, конечно, они не имели боевой мощи и защиты, чтобы противостоять последним.

Иными словами, каждый выход отечественных крейсеров в море представлял собой игру со смертью.

И, наконец, третий фактор – это неготовность бригады линкоров «Севастополь». Формально все четыре корабля этого типа вошли в строй еще осенью-зимой 1914 г, но они не успели пройти положенного курса боевой подготовки до замерзания Финского залива (февраль 1915 г). Возобновив боевую подготовку в конце апреля, все же еще не были готовы «к походу и бою» в начале лета 1915 г. Надо сказать, что фон Эссен считал, что после обретения полной боеготовности «Севастополи» позволят ему вести активные, наступательные действия на море. Он рассчитывал вести их в море и использовать для прикрытия операций старых крейсеров. Но пока складывалась прискорбная ситуация – «Севастополи» нельзя было отправлять в бой по причине их неготовности, а старые линкоры Балтфлота – «Славу», «Цесаревич», «Император Павел I» и «Андрей Первозваный» нельзя было отправить в бой тоже, потому что пока не готовы дредноуты, именно они обеспечивали оборону центральной минно-артиллерийской позиции, защищавшей горло Финского залива. Все, что удалось командующему флотом – в феврале 1915 г «выбить» из Ставки разрешение использовать за пределами Финского залива два линкора-додредноута.

К сожалению, 7 мая 1915 г Балтийский флот понес тяжелейшую утрату – командующий Балтфлотом фон Эссен скончался от крупозного воспаления легких. Его должен был сменить опытный и инициативный офицер – Людвиг Бернгардович Кербер, но его «подвинули» – в стране началась «шпиономания» и нетерпимость к людям с германскими фамилиями. Против брата Л.Б. Кербера были выдвинуты совершенно абсурдные обвинения, от которых позднее отказались, но адмирал был этим скомпрометирован. На пост комфлота 14 мая был назначен вице-адмирал Василий Александрович Канин, который по своим качествам командующего значительно уступал и Н.О. Эссену и Л.Б. Керберу.

Тем не менее, едва ли не первое, что сделал В.А. Канин, вступив в должность Комфлота – попросил разрешения у Ставки использовать линкоры типа «Севастополь» для наступательных операций, но ему было отказано. Впрочем, справедливости ради следует указать, что просьба В.А. Канина о «Севастополях», по всей видимости, носила демонстративный, имиджевый характер – в 1916 г, когда все ограничения на использование новейших дредноутов были Ставкой сняты, он ни разу не использовал их для прикрытия активных действий крейсеров в открытом море. С дугой стороны, В.А. Канин, очевидно, понимал, что ему невозможно будет избежать сравнения с безвременно почившим Николаем Оттовичем фон Эссеном, и что для повышения своего реноме ему следует что-то предпринять, какую-то операцию, которая укрепила бы веру в него, как в дееспособного командира. Вот в какой обстановке и осуществлялось планирование набега на Мемель, а происходило это так. План операции зародился не в высших иерархиях командования, а, можно сказать, «на местах», конкретнее: в ведомстве контр-адмирала А.И. Непенина, начальника службы связи Балтийского моря. Эта служба, по сути, представляла собой радиоразведку Балтфлота. И вот, 17 июня 1915 г (о точной дате мы поговорим позднее) служба связи доложила командованию флота текст перехваченной германской радиограммы, из которого следовало, что все германские боевые корабли возвращаются в базы, и даже дозорные миноносцы заменяются импровизированными тральщиками – вооруженными траулерами. Разведывательная сводка штаба Балтийского флота № 11–12 (с 17 июня по 7 июля) в части «Намерения противника» гласила: «17-го (июня) стало определенно известно, что все суда, принимавшие участие в Виндавской операции, утром 16-го вернулись в Либаву… Было веское основание думать, что разведка в ближайшие дни не представится интенсивной. Сопоставляя это основание с агентурным сообщением о готовящемся… императорском смотре флоту в Киле, где уже к 15-му было собрано до сорока судов, можно было допустить, что германцы, совершенно игнорирующие за последнее время наш флот…, пошлют туда все лучшие суда, возложив охрану побережья от Данцига до Либавы на сравнительно ничтожные силы.»

Таким образом, стало ясно, что Балтфлот сможет использовать свои относительно тихоходные корабли для проведения операции у германских берегов, практически не опасаясь перехвата. И вот у старшего флаг-офицера оперативной части штаба командующего Балтфлотом лейтенанта А.А. Саковича и второго (радиотелеграфного) флагманскому минного офицера (фактически- офицера радиотехнической разведки) старшего лейтенанта И.И. Ренгартена возникла идея: «быстро использовать создавшуюся обстановку с целью нанесения противнику хотя бы морального удара, способного вместе с тем несколько поднять настроение у нас в тылу.»

Таким образом, изначально эта операция имела моральное, а не военное значение, которого, тем не менее, не стоило преуменьшать. Дело в том, что в общественном мнении Германии все больше преобладали тревожные настроения, и тому было множество оснований. Во-первых, вопреки всем довоенным планам и как ни стремилось к тому верховное военное командование, страна не смогла избежать войны на два фронта, чего, очевидно, должна была всеми силами избегать. Во-вторых, не имелось никакой перспективы быстрой победы хотя бы на одном из фронтов. «Молниеносная» кампания во Франции очевидно не заладилась, и там не стоило ждать быстрых результатов, а надежда разгромить русских в 1915 г истаяла много быстрее мартовского снега. Несмотря на ряд тяжелых поражений и начавшееся «великое отступление», армии Российской империи совершенно не были разбиты и больно «огрызались» во всяком удобном случае. Австро-германских войск оказалось достаточно, чтобы теснить русские полки, но недостаточно для достижения решающих результатов, а новых войск взять было неоткуда. В-третьих, (и это было, пожалуй, важнее и первого, и второго), хотя до голода было еще очень далеко, но первые проблемы с продовольствием начались в Германии именно в 1915 г. Наша агентура в Германии неоднократно сообщала, что: «этот момент необходимо использовать для действий нашего флота, хотя бы и чисто рекламных, дабы показать «немецкой толпе» неверность сведений о том, что Россия больше предпринять ничего не сможет, в частности, русский флот Балтийского моря»

В целом же можно констатировать, что время проведения императорского смотра в Киле, на котором должен был присутствовать сам кайзер, как нельзя лучше подходило для такой акции.

По плану А.А. Саковича и И.И. Ренгартена бомбардировку должны были осуществить крейсера вместе с «Рюриком», самым мощным кораблем этого класса в составе нашего Балтийского флота. В качестве объекта атаки лейтенанты предложили Кольберг (сегодня – Колобжег). Этот город, расположенный на побережье Восточной Пруссии, как будет показано ниже, весьма