Почему Бог выбрал эту обезьяну - свящ. Антоний Лакирев

Я не ставлю перед собой задачу привести исчерпывающее описание человеческой личности. Для этого существует специальная литература, в которой можно найти немало идей, концепций и определений личности. Но я полагаю достаточным для нашего разговора хотя бы приблизительно почувствовать, о чем идет речь.

Можно сказать, что у людей современного поведения личность «есть» или что мы являемся личностями. Разумно предполагать, что коль скоро верхнепалеолитическая революция привносит археологически доступные артефакты личностного бытия, вроде погребений и наскальной живописи, утверждение о том, что люди — личности, справедливо по меньшей мере уже 35—40 тысяч лет. По крайней мере, в большинстве случаев: свойства личности в разных обстоятельствах и состояниях могут проявляться в разной степени88. Возможно, и даже весьма вероятно, личность появилась не сразу у всех представителей нашего вида и была сформирована в разной степени — это необходимое уточнение. На юге Африки, похоже, верхнепалеолитическая революция началась существенно раньше, чем на севере Африки и в Евразии, чуть ли не на 20 тысяч лет.

Все перечисленные (и не перечисленные) выше свойства личности не дают возможности провести резкую границу между личностным и до-личностным бытием, между людьми современной анатомии и людьми современного поведения, равно как и между людьми и животными. На протяжении тысячелетий мы сначала предполагали наличие такой грани, например, в рассуждениях о том, есть ли у животных душа, а потом искали способы доказать заранее заданное решение. Если рассуждать о душе как о некоей иноприродной субстанции, получается неплохо — только шимпанзе и собаки мешают. В более поздние времена мы были склонны доказывать, что никакой грани нет вообще, и это давало возможность отрицать существование души (а заодно и весь комплекс религиозных представлений).

Когда мы говорим о личности, все становится гораздо труднее. С одной стороны, интуитивно кажется, что грань есть, как есть она между складом запчастей и готовыми машинами. Но это интуитивное представление, с другой стороны, довольно ущербно. Ранние Homo умели прослеживать причинно-следственные связи. Слоны могут рисовать (правда, получается очень авангардно, но все же…). Обезьяны коммуницируют (пусть и плоховато…). Собаки… собаки вообще все понимают и способны к эмпатии. Муравьи умеют отлынивать89 — очень личностное проявление для социального вида. Одним словом, практически всему, что мы сочтем характерным для нашего личностного бытия, найдутся более или менее бледные соответствия, параллели и прообразы у животных. Что ж, мало что из эволюционирующих признаков образует резкие градации; разве что число конечностей (и то не у хордовых, при всем их разнообразии).

Допустимо ли утверждать, что в течение миллионов лет у предков людей была животная психика, приспособленная к обеспечению выживания, но не было даже слабого подобия самосознания, индивидуальных интересов и особенностей или интеллекта? Язык (по крайней мере, выраженная зона Брока и жизненный контекст, делающий язык востребованным) мог появиться задолго до не только людей современного поведения, но и людей современной анатомии; скорее всего, в той или иной форме он и появился. Технологии обработки камня тоже не в верхнем палеолите возникли. И если олдувайская технология еще может считаться совсем примитивной, то ашельские технологии (при всем их консерватизме) уже требовали и знаний, и опыта, и планирования действий. Это не похоже на то, что ни с того ни с сего у существ, не проявлявших никаких признаков личности, она появилась вдруг и у всех.

Возможно объяснить это удивительное событие тем, что всему человечеству разом Создатель «вдохнул душу живую», но это было бы по меньшей мере излишним упрощением при всей заманчивости такого объяснения. Во-первых, насколько можно судить, Создатель не проявляет склонности к тому, чтобы «работать с массами». Во-вторых, предположение, что личность человека формировалась на основе чего-то очень похожего на нее, что было присуще более древним людям (возможно, не только людям современной анатомии), лучше согласуется с фактами. Скорее, появление личности у людей современного поведения напоминает фазовый переход90, или кристаллизацию в перенасыщенном растворе, или, наконец, сложение пазла. В любом случае возникновение верхнепалеолитических проявлений личностности у людей не было ни одномоментым, ни синхронным, ни единообразным — это тоже говорит против гипотезы «вдохновения».

Мы не очень-то способны представить себе существование без личностности; именно поэтому, между прочим, люди издревле склонны наделять личностностью все вокруг, от зверей до ураганов. Поэтому нам трудно себе представить, что творилось в голове у людей современной анатомии до верхнепалеолитической революции, — тем более, как представляли себя более дальние наши родичи, вплоть до обезьян.

Сознание человека, вне зависимости от того, является ли оно личностным или [еще] нет, включает в себя несколько интуитивно понятных компонентов. В первую очередь мозг постоянно формирует репрезентации самого организма, его состояния и текущих жизненных потребностей. Кроме того, благодаря наличию органов чувств и памяти, в мозге создаются репрезентации окружающего мира, объектов и событий в нем. Все это присутствует в мозге в виде образов, нейронных карт, совокупности возбужденных и невозбужденных нейронов и синаптических связей между ними с разной скоростью проведения. Все это является одной из функций мозга у всех млекопитающих, и реализуется эта функция примерно одинаковыми механизмами. Конечно, степень подробности и скорости обработки таких нейронных карт сильно отличаются и зависят, помимо прочего, от размеров мозга — но не только от них.

Точно так же эмоции формируются мозгом человека и животных сходным образом, хотя их разнообразие и влияние на мотивации поведения может быть разным. Целый ряд важных эволюционных приспособлений человека направлен на то, чтобы более точно выражать и распознавать эмоции (вспомним снова о зеркальных нейронах). Между прочим, шимпанзе тоже неплохо справляются с этой задачей…

На протяжении миллионов лет важным направлением отбора среди предков человека был отбор на способность и склонность к эмпатии. Эволюционные преимущества получали те, кто проявлял [наследуемую] способность и склонность к сотрудничеству, к обучаемости, к планированию действий… Все это естественным образом требует хоть какого-то самосознания, «предварительных» форм личности. Добавим еще то, что мы говорили в предыдущих главах о языке.

В ходе расселения, когда люди неоднократно проходили через бутылочные горлышки отбора, менялся среднестатистический «набор» аллелей в популяциях. В результате этого отбора преимущества получали те люди (точнее — популяции людей), у которых были в большей степени сформированы личностные свойства. Заметим еще, что накопление новых аллелей само по себе способно давать кумулятивный эффект. Так или иначе в определенный («нужный») момент все сложилось, и более или менее полноценная личность стала в процессе индивидуального развития формироваться у значительной части популяции, затем — у большинства, и, наконец, у всех. Мы можем описывать этот феномен в терминах популяционной генетики или нейробиологии, математики или социологии; немаловажно, что в соответствии с личностностью менялось также и индивидуальное развитие ментальных процессов… Личность дает своим носителям довольно широкий круг самых разных преимуществ, от скорости развития технологий до социальных отношений, поэтому те популяции, где люди становились людьми в современном смысле слова, быстро заменили/вытеснили собою остальных.

ж. [Само] идентификация

Говоря о возникновении и распространении личности как способа организации психики, интеллекта и всего, что связано с самосознанием, нелишне будет добавить несколько слов о том, что мы сегодня называем самоидентификацией. Дело в том, что в реальной жизни, причем далеко не только у людей современного поведения, встречаются разные варианты этого. Вероятно, наиболее распространенным среди приматов является идентификация себя с группой, своим стадом или племенем. Поскольку это сплошь и рядом встречается в человеческой истории, лучше называть этот тип самоидентификации не стадным, а племенным или групповым. Наблюдения за обезьянами (главным образом, шимпанзе) в природе, как и многочисленные психологические эксперименты на шимпанзе и людях показывают склонность именно к такой самоидентификации. Люди с большой легкостью образуют группы по любым, подчас самым искусственным критериям или даже вовсе без них, когда экспериментаторы просто разделяют испытуемых на две команды случайным образом. Группы в таких экспериментах не обязательно должны формироваться долгим опытом совместной жизни, достаточно, чтобы участникам был