Как рассказывать истории. Простая технология сторителлинга на сцене, работе и в кругу друзей - Мэттью Дикс

В истории «Сейчас будет больно» я прошу медсестру позвонить в McDonald's (причем так, чтобы этот факт прошел незамеченным) и потому рассказываю: «Тут она усмехается и смотрит на меня как на сумасшедшего (что, в общем-то, близко к истине). 20 минут назад я умер, а теперь вот переживаю из-за работы. Видите ли, без меня ресторану не справиться, и придется кем-то меня заменить».

Этот комичный пассаж как бы отвлекает от важности момента, превращая его в попытку рассказчика пошутить, а не в значимую веху повествования.

Это невероятно важный для сторителлинга концепт. Если вы не способны скрыть ключевую деталь и сохранить интригу, аудитория почует это за версту, и тогда уж лучше бы вы вообще ничего не рассказывали.

Приведу парочку примеров.

У меня есть история о том, как отец моей девушки сделал мне сюрприз, приготовив моего ручного кролика на День благодарения. Когда мне исполнилось 20 лет, мы с Бенджи решили купить пару кроликов и держать их как домашних питомцев в надежде, что девчонки сочтут это милым и полюбят нас сильнее. И у нас, можно сказать, получилось. Девчонки стали приходить посмотреть на кроликов и оставались на целый день. Не знаю, стал ли я нравиться им больше, но у нас дома они теперь бывали чаще и дольше, что меня вполне устраивало. Хотя моим первейшим средством притяжения девчонок всегда была близость: я старался стоять к девушке как можно ближе и как можно дольше в надежде взять ее измором. Сыпал шуточками и историями, и в конце концов девушка обращала на меня внимание.

Да, знаю, звучит глупо, но не забывайте: Элиша влюбилась в меня, когда наши кабинеты были метрах в семи друг от друга. Близость. Это гениально.

Мы с Бенджи учим кроликов ходить в лоток, кормим их специальным кормом из мисок для хлопьев и практически создаем видимость дома.

Спустя несколько месяцев кролики начинают беспрестанно жевать электрические кабели от телевизора и ламп, и мы решаем, что пора бы им съехать. Отец моей девушки держит кроликов в большом вольере за домом и, узнав о моей проблеме, предлагает взять кроликов себе. Я в восторге.

А потом он запек одного из кроликов на День благодарения и угостил меня им. Тогда я об этом не знал, но отец моей девушки – португалец, а португальцы едят кроликов, как мы – курицу. Не понимал я и того, что отец моей девушки разводит кроликов, чтобы продавать в местные рестораны. Для него кролик – это просто еда.

И все же он знал, что это мой ручной кролик, понимал разницу. Он просто решил, что это смешно. Но с его стороны это был ужасный поступок. Секрет истории – не позволить слушателям предвидеть момент поедания кролика до тех пор, пока я не попробую жаркое. Мне нужно, чтобы получился сюрприз, – а это нелегко.

Я сохраняю интригу, пряча кролика в водовороте других вещей, которыми в самом деле пытаюсь произвести впечатление на отца своей девушки, гораздо более брутального, чем мне суждено было когда-либо стать.

Укрепление связей через кролика – лишь один из примеров моих попыток завоевать его расположение и уважение и, может быть, стать таким, как он.

Я прячу этого кролика за общей суетой – как будто это просто одна из множества деталей истории (к тому же забавная – то есть обращаюсь к смеху как к маскировке), а не ключевой ее элемент. И когда отец моей девушки спрашивает: «Как тебе жаркое?» – аудитория еще не знает, что я ем собственного кролика – ведь думает, что история совсем не о кролике.

«Вкусно, – отвечаю я. – Мне нравится».

Тут он улыбается и говорит: «Еще бы, это ведь…» – и тут слушатели понимают, что я ем кролика, – всего на секунду раньше, чем я сам это осознал в 1991 году. Когда я впервые рассказывал эту историю, публика потрясенно ахнула, кто-то даже вскрикнул: «Нет! Нет!»

Спрятав кролика и сделав его менее заметным и очевидным, чем все прочие детали, я смог сохранить интригу и обеспечить необходимую мне эмоциональную реакцию публики. Была у меня и еще одна история о зверье – о том, как одна пара, на чьей свадьбе я работал диджеем, решила назвать свою собаку в честь меня, потому что они сочли меня «самым смешным человеком в своей жизни».

И я не шучу. Это был один из лучших дней для меня.

Кстати, прошу заметить, что моего диджея-партнера зовут Бенджи. Эта пара могла бы назвать свою собаку в честь парня, которого назвали в честь собаки, – но назвала в честь меня. Я объективно смешной человек.

В конце истории, как бы невероятно это ни звучало, пес Мэтти переезжает в квартиру этажом ниже моей. Мэтти-человек теперь живет прямо над Мэтти-собакой. Как по-вашему, такое часто случается?

Я хочу, чтобы моя аудитория удивилась не меньше моего, узнав об этом, и потому – совсем как в случае с кроликом – до последнего «прячу» собаку. На самом деле это история не о собаке, а о том, как я проводил дни в ожидании развода с первой женой и в полной уверенности, что жизнь моя кончена.

В конце истории, когда пес Мэтти появляется в квартире этажом ниже моей, поводок его держит невеста, а жениха на горизонте вообще не видно: вместо него рядом с невестой – шафер. Да-да, она ушла от жениха к шаферу и забрала собаку с собой.

Это история – о том, как я понял, что, может быть, моя жизнь сложилась не так уж и плохо. Кто-то вот потерял в одночасье жену, лучшего друга и собаку. А у меня, несмотря на предстоящий развод, оставался и лучший друг Бенджи, и собака, и, может быть, – может быть! – будущее.

Но история без элемента неожиданности не работает. Когда в ней появляется собака (вместе с невестой и шафером), слушатели должны удивиться тому, что это пес Мэтти, та самая невеста и тот самый шафер, – ведь они к этому совершенно не готовы.

Так что, как и в случае с кроликами, я как следует «прячу» собаку, выставляя себя объективно смешным человеком, хотя вот моя бывшая жена жаловалась, что со мной скучно. «Разве может со мной быть скучно,