Лазарь Каганович. Узник страха - Валерий Викторович Выжутович

Вследствие того, что станица Полтавская, занесенная на черную доску, несмотря на все принятые меры, продолжает злостно саботировать все хозяйственные мероприятия Советской власти и явно идет на поводу у кулака, ВЫСЕЛИТЬ ВСЕХ ЖИТЕЛЕЙ станицы ПОЛТАВСКОЙ (единоличников и колхозников) из пределов края, за исключением граждан, доказавших на деле свою преданность Советской Власти в гражданской войне и в борьбе с кулачеством, и переселенческих коммун.

За явное потакание кулацкому саботажу в севе и хлебозаготовках РАСПУСТИТЬ совет станицы Полтавской.

Для проведения выселения, установления твердого революционного порядка в станице, обеспечивающего нормальный ход выселения, сохранения имущества, оставляемых построек, насаждений и средств производства, – ОРГАНИЗОВАТЬ КОМЕНДАТУРУ, руководящуюся в своих действиях особым положением.

Комендантом станицы Полтавской назначен я.

Во исполнение настоящего постановления Президиума Крайисполкома и на основании предоставленных мне особых прав и полномочий:

§ 1.

ВОСПРЕЩАЕТСЯ:

а) Ношение и хранение населением станицы всякого рода оружия, как огнестрельного, так и холодного, боеприпасов и предметов военного снаряжения – без специального на то разрешения Комендатуры. Все имеющиеся на руках и хранящиеся во всех без исключения местах (в том числе спрятанное, зарытое и т. д.) оружие, боеприпасы и предметы военного снаряжения сдать в 24-часовой срок с момента объявления приказа в Управление Комендатуры;

б) Всякий выезд из станицы не только коренным жителям станицы Полтавской, но и всем гражданам, находящимся на ее территории, к моменту издания приказа, без особого на то разрешения Комендатуры;

в) Всякое движение на территории станицы с момента наступления темноты, до рассвета – без особых на то пропусков, выдаваемых Комендатурой;

г) Всевозможные зрелища и собрания, как на улицах, так и в домах – без особого на то разрешения Комендатуры;

д) Всякая торговля как на базарах, улицах и площадях, так и в отдельных хозяйствах, шинкарство и проч.;

е) Какая бы то ни была поломка, разбор и уничтожение всякого рода строений, жилых и надворных, средств производства, насаждений и т. п.

§ 2.

Предупреждаю население станицы, что к нарушителям настоящего приказа, особенно к лицам, замеченным в антисоветской агитации, распространении провокационных слухов, сеянии паники, поломках и уничтожении имущества и средств производства – будут применены строжайшие меры взыскания, как административного, так и судебного порядка, вплоть до применения высшей меры социальной защиты – РАССТРЕЛ.

§ 3.

ПРЕДУПРЕЖДАЮ семьи, главы которых скрылись, что они будут ВЫСЕЛЕНЫ ЗА ПРЕДЕЛЫ КРАЯ, ВНЕ ЗАВИСИМОСТИ ОТ ЯВКИ ИЛИ ПОИМКИ ГЛАВЫ СЕМЬИ.

Главам семейств, скрывшимся из станицы до издания настоящего приказа, предлагается явиться в станицу в трехдневный срок, в противном случае они будут рассматриваться как враги Советской Власти, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

§ 4.

Всех честных, преданных Советской Власти рабочих, колхозников и трудящихся единоличников, красных партизан, переменников терчастей и красноармейские семьи призываю оказывать широкую помощь Комендатуре в деле выполнения возложенных на нее задач.

Комендант станицы Полтавской КАБАЕВ

Из станиц Полтавской, Медведовской, Урупской, Незамаевской и других были депортированы практически все жители – несколько десятков тысяч человек.

О том, как осуществлялось выселение, видно из воспоминаний старой кубанской казачки:

«В нашу хату вломились какие-то чудные косоглазые люди, страшные как звери, и без слов погнали нас. Я сказала: „Не можем идти, одежды нет, а дети совсем голые и больные, да куда вы нас гоните и зачем?“ „Не прохлаждайся, там узнаешь, старая ведьма. Выходь“.

Письмо И.В. Сталина Л.М. Кагановичу и В.М. Молотову о плане хлебозаготовок и голоде 18 июня 1932  [РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 99. Л. 65–68. Подлинник. Машинописный текст, подпись – автограф И.В. Сталина]

Он плохо говорил по-русски, я его едва поняла. … Мимо нас гнали большую партию казаков, и у многих лица были разбиты в кровь… Мы, старухи, выли, бабы ревели, ребятишки пищали, кричали и визжали, а больные стонали. Это был кромешный ад».

Очевидец-железнодорожник, видевший в начале 1930-х годов эшелоны депортированных с Кубани, свидетельствует:

«Много раз из проходящих вагонов нам выбрасывали свертки. Мы знали, что в них. В них были детские трупы. Мы разворачивали их, доставали записки, очень схожие по содержанию: „Ради Бога, предайте земле раба Божьего…“ И имя. И мы хоронили вдоль железнодорожного полотна этих самых „кулаков“ – „рабов Божьих“ Мишек, Дашек, Иванов – грудных и годовалых, русых и чернявых… А на их родине и на их крови вставали колхозы. В дома раскулаченных въезжали новые хозяева…»

Автор книги «Черные доски» приводит еще целый ряд ужасающих документов. Процитируем два.

Из постановления Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) от 16 декабря 1932 года.

Ст. Незамаевскую, продолжающую злостно саботировать хлебосдачу и сорвавшую сев, снять с обслуживания МТС и преду-предить колхозников и единоличников этой станицы, что при отсутствии в ближайшие дни перелома в выполнении обязательств перед государством, дополнительно к уже высланным из пределов края организаторам кулацкого саботажа из этих станиц будут высланы те граждане, которые будут продолжать злостно не выполнять свои обязательства перед государством, и что колхозы, не выполнившие своих обязательств, будут распущены как лжеколхозы.

Из постановления Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) от 12 января 1933 года.

Ввиду того, что станица Уманская Павловского района по-прежнему идет на поводу у кулака, саботируя хлебозаготовки, по примеру станиц Полтавской, Медведовской и Урупской, выселить в северные районы СССР из ст. Уманской 1200 хозяйств единоличников и колхозников, наиболее злостно саботирующих хлебозаготовки. Предупредить остальные хозяйства этой станицы, что в случае продолжения кулацкого саботажа, будет поставлен вопрос о проведении этого мероприятия в отношении остальных граждан этой станицы, идущих на поводу у кулака. Станичный совет Уманской распустить.

Письмо К.Е. Ворошилова Л.М. Кагановичу с просьбой отпустить Ворошилова проинспектировать Балтийский флот и Приволжский военный округ 1933 [РГАСПИ. Ф. 81. Оп. 3. Д. 254. Л. 79. Подлинник. Автограф К.Е. Ворошилова]

И в довершение – воспоминание еще одного очевидца:

«Там престрашный голод, люди людей едят, много и много мрут, а остальные идут, отрезают из них мясо и едят. … А мрут так, что где идет, там упал и умер; ховать некому, и валяется до тех пор, пока там же сгниет, и только кости валяются, как было с лошадьми, а теперь с народом. Кошек и собак поели, а лошадей давно нет, а курей и не услышишь». И «голод все увеличивался. Умирали пачками. <…> Опухших с голода в больницы не принимали. Было запрещено писать в газетах, что люди умирают от голода. Хоронить не успевали. Дежурные подводы объезжали станицу и собирали трупы».

Телеграмма Л.М.