Диктатор - CMD

того, чтобы выполнить свое письменное обещание, Меннинг поднял своего кредитора на смех. А когда Гойл попытался, м-м-м, надавить, Кристофер пригрозил вызвать стражу. В итоге слово за слово… Угроза на угрозу… Ступефай на ступефай… Прибежавшие на помощь своему соседи по Лютному…

Вовремя аппарировавшая на сигнал тревожная группа Ударного отряда приняла из рук, ног и палочек вошедших в раж жителей Лютного изрядно побитого и словившего множество несмертельных, но очень неприятных проклятий Гойла. Каким бы хорошим боевиком он ни был в прошлом, но один в поле не воин. Тем более, когда очень сильно ограничен в применяемом арсенале — и законом, и здравым смыслом.

Первые сомнения, что с полученной запиской что-то не так, появились у Гойла как раз в камере стражи. Но там нормальному анализу мешала боль. Дежурная смена стражей магии, которой командовала ветеран Магической, не отказала такому же ветерану-командиру Ударного отряда в удовольствии на чисто законных основаниях помучить бывшего Пожирателя, под смешным предлогом оставив того без обезболивающего. "Извините, но неизвестное темномагическое проклятье несовместимо с медицинскими чарами, которыми мы владеем", — кто в такое поверит?

После долгого и весьма болезненного ожидания и быстрого разбирательства (на котором Гойлу и сказать было нечего: основное доказательство его правоты — записка — сгорело в процессе выяснения отношений) магу-дебоширу выписали штраф. После чего под конвоем препроводили в Мунго к знакомым врачам. Которые сделали все быстро, хорошо и… очень дорого! Развод стражников, известный в Лютном каждому, из-за чего большинство обитателей предпочтет уползти из камеры стражи без ног, лишь бы только не попасть на лечение в Мунго.

Зато в палате дремавший ранее рассудок проснулся и глубоко вцепился в душу своего обладателя клыками очень неприятных вопросов.

"Как? Как я мог сразу и даже без тени сомнений поверить в такое?! Это было как наваждение! С чего я вообще тогда взял, что это не шутка или не подстава? И что со мной сделает Малфой, если окажется, что про Поттера я тоже ему соврал? А Темный Лорд?" — скрипел зубами Сайлас, лежа на больничной койке.

К огромному счастью Гойла, страдать ему пришлось совсем недолго. Поздно вечером с тяжелыми мыслями заснул, а уже на следующее утро по Мунго пошли неявные, но очень тревожные слухи. Очевидцы, газетные статьи, мнения уполномоченных лиц… Ну а окончательно все стало понятно после разбора полетов во вторник у Волдеморта.

"Ну и хорошо! Малфой наконец-то получил то, чего заслуживает! — подумал тогда Гойл. Да и сейчас его мнение насчет Малфоев не сильно изменилось. — Что ж… Как говорится, даже грозовая туча серебром оторочена. Да, помучиться, конечно, пришлось немало, зато арест патрулем за дебош, камера и потом палата в Мунго оказались самым лучшим алиби! Ведь не будь мордредов Крис таким жадным и прытким, Малфой в обязательном порядке успел бы пристегнуть меня к своему налету! И я бы пошел. Не смог бы не пойти! Вассалитет! И сел бы вместе со всеми. Или же, как бедняга Нотт, даже помер. И кто бы тогда позаботился о моем сыне?.." — Гойл скривился от мысли о тех, кто мог бы стать таким опекуном. Ни Волдеморта после недавней показательной порки младшего Малфоя (при таком наставнике сыну не выжить), ни, тем более, Дамблдора или Министерство в этой роли он видеть не желал. В том, что с такими претендентами на опекунство леди Гойл не надолго переживет лорда, у Сайласа даже тени сомнений не возникло.

"Но все равно, провокация оказалась знатная. Явно писал кто-то, кто отлично меня знает…"

Гойл поставил пустой бокал на стол. Его взгляд непроизвольно упал на сложенную газету с интервью Дамблдора и Поттера.

"— …Скажите, мистер Поттер, а как вы добрались до Лондона?

— Мы прилетели на фестралах.

— И как долог был полет?

— Я не помню точно. Но в Отдел Тайн мы спустились в двадцать два часа…"

"Грязнокровка — он грязнокровка и есть. Кто же считает время по-маггловски, в двадцатичетырехчасовом формате вместо нормальных двенадцати? А так, да… Все так и было, — пред глазами встала заученная наизусть коротенькая записка Кристофера. — Будто бы с газеты впрямую списал. То есть наоборот, конечно же… О Мордреда и Моргану Мерлином! Вот сраное дерьмо!!!" — поперхнулся выдохом Гойл.

Кусочки пазла внезапно сложились в стройную картину, от масштаба которой Гойлу срочно захотелось выпить. Наполнив бокал и сделав большой глоток, он с восхищением подумал:

"Все один к одному. Даже письмо сыну… Так вот почему Меннинг так удивился! Он действительно не писал мне письма! И вот почему почерк показался мне каким-то знакомым!"

Гойл резким движением "добил" виски и отставил бокал в сторону. Сел в кресле попрямее, оперся руками о стол и глубоко задумался. И было о чем.

"Если я ошибаюсь, то последствия будут катастрофическими. Но если однажды я это уже сделал, и не сделаю сейчас…" — подумав об этом, Гойл внимательно прислушался к себе.

Быть может, какой-нибудь маггл решил бы, что такое предположение — полный бред, и отбросил бы его в сторону. Но волшебник — не маггл! Ему сама Магия приходит на помощь, даруя твердую уверенность в правильности или ошибочности догадки! И сейчас, не почувствовав никакой ошибки в своих умозаключениях, Сайлас протянул руку и осторожно оторвал от лежащего на столе "Ежедневного пророка" уголок. Последние сомнения исчезли. Форма обрывка получилась точь-в-точь как у полученной "от Меннинга" записки. Гойл наколдовал перо и написал на обрывке намертво, до последней капельки чернил врезавшиеся в память слова: "Сайлас! Я…"

"Дело осталось за малым. Доставить письмо адресату…" — подумал он, плотно скручивая бумажку. Порылся в карманах. Достал из потайного кармашка ключик. Отпер им принесенную домовиком шкатулку, из которой вытащил единственный лежавший там предмет — маленький артефакт на длинной тонкой цепочке.

Когда после принесения вассальной клятвы Малфой приказал всем своим вассалам в качестве возмещения трат на защиту от Азкабана сдать все ценное, то этот амулетик так и остался спокойно пылиться в изрядно опустошенном родовом хранилище Гойлов. "Какое же это сокровище? Так, безделушка. А как по-другому ее можно назвать, если песок почти весь потрачен, и артефакт стал непригоден для использования человеком? Не артефакт с громким названием — а просто безделушка! Бесполезное старье и не более того…" — кивал сам себе Гойл. Обманывать вассальную клятву, пользуясь размытостью формулировки приказа, умел не только Логан Крэбб.

"Да и Винсент Крэбб, по рассказам сына, в этом тоже очень неплох. Жаль только, мы этим же путем пойти не