Крымская война: история - Орландо Файджес

лошадьми, повозки с боеприпасами, телеги с припасами, скот, и наконец тяжелая артиллерия. Многие из марширующих к верфям были слишком больны и слабы, чтобы нести свои мешки или ружья, которые пришлось нести их более здоровым собратьям. У французов не хватало транспортов для их 30 тысяч человек и их пришлось грузить на военные корабли, что сделало бы их беспомощными в случае нападения русского Черноморского флота. Защита конвоя полностью пала на Королевский флот, чьи корабли сопровождали 29 пароходов и 56 линейных кораблей перевозящих британские войска. На причалах возникли неприятные сцены, когда было объявлено, что не все солдатские жены, прибывшие из Британии, смогут попасть в Крым[40]. Разбитые горем женщины, разделенные со своими мужчинами боролись за место на кораблях. Некоторых провезли тайком. В конце концов командование сжалилось над ними, получив информацию о том, что в Варне никакого размещения для них не предусмотрено, и пустило многих из них на корабли.

2 сентября посадка была закончена, но плохая погода задержала отплытие до 7 сентября. Флотилией из 400 кораблей, пароходов, военных кораблей, транспортов, парусников, военных буксиров и других малых кораблей командовал контр-адмирал сэр Эдмунд Лайонз на корабле Агамемнон, первом винтовом линейном корабле королевского флота, способного развивать 11 узлов и вооруженного 91 пушкой. «Люди запомнят прекрасное утро 7 сентября», писал Кинглейк.

Лунный свет еще лежал на воде, когда люди, смотрящие с бесчисленных палуб на восток, смогли поприветствовать рассвет. Летний бриз дул с земли. Без четверти пять пушка с Британии дала сигнал поднять якорь. Воздух наполнился дымом двигателей и было трудно увидеть как и откуда придет приказ двигаться; но вскоре Агамемнон двинулся с сигналами на всех своих мачтах — потому что Лайонз был на его борту и управлял и командовал конвоем. Французские военные пароходы двинулись с транспортами на буксире и их большие корабли выстроились в линию. Французы собрались быстрее англичан и в лучшем порядке. Многие из их транспортов были малого размера, и поэтому представляли собой рой. Наши транспорты отправились пятью колоннами по тридцать кораблей в каждой. Затем — охраняя всех — английский военный флот, одной колонной медленно выдвинулся из залива{257}.

7. Альма

Вскоре союзные флоты растянулись по Черному морю, движущийся лес мачт, перемежаемый огромными черными облаками дыма и пара. Это был фантастический вид, «подобно огромному промышленному городу на воде», отметил Жан Каброль, врач французского главнокомандующего маршала Сент-Арно, который был сейчас смертельно болен на борту Вилль де Франс. Каждый французский солдат имел в своем вещмешке рационов на 8 дней — рис, сахар, кофе, сало и сухари и во время погрузки на транспорты каждому было выдано большое одеяло, на котором он спал на палубе. У британцев всего было намного меньше. «Хуже всего», писал Джон Роуз, рядовой 50-го полка, своим родителям из Варны, «это то, что мы не можем получить стакана грога за деньги. Мы живем на полутора фунтах черного хлеба и фунте мяса, но это не для людей»{258}.

Солдаты на кораблях не имели понимания, куда они отправляются. В Варне их держали в неведении о военных планах и среди них циркулировали всевозможные слухи. Кто-то считал, что они отправляются в Черкесию, другие, что в Одессу, или в Крым, но никто не знал точно, что ожидать. Без карт и без знания русского южного побережья, которое они наблюдали со своих кораблей, можно было в равной степени считать его побережьем Африки, все предприятие выглядело как приключение эпохи открытий. Незнание открыло путь воображению людей, некоторые полагали, что им придется столкнуться с медведями и львами, когда они высадятся в «джунглях» России. Мало кто понимал, за что они воюют, помимо «побить русских» и «исполнить божью волю», если процитировать письма домой пары французских солдат. Если взять за образец рядового Роуза, то многие из солдат даже не знали, кто был их союзниками. «Мы в 48 часах от Севастополя», писал он своим родителям и его западный акцент отражался на письме:

место, где мы собираемся высадиться находится в 6 милях от Севастополя и первое столкновение будет с турками и русскими. Их 30 000 турок и 40 000 Hasterems [австрийцев] помимо французов и англичан недолго еще ждать как мы начнем и мы думаем что враги бросят свое оружие когда увидят наши силы против них и я надеюсь, господи помоги, вернуться из заварушки и возвратиться в мой материнский дом и тогда я смогу рассказать вам о войне{259}.

Когда экспедиция отправилась в Крым её лидеры не имели определенности в какой точке производить высадку. 8 сентября Реглан на пароходе Карадок провел совещание с Сент-Арно, находившемся на Вилль де Франс (с одной рукой Реглан не мог подняться на борт французского корабля, а Сент-Арно был болен раком желудка и был слишком слаб, чтобы встать с постели, из-за чего совещание пришлось проводить через посредников). Сент-Арно в конце концов согласился с выбором места высадки Регланом, в Каламитском заливе, на длинном песчаном пляже в 45 километрах к северу от Севастополя, и 10 сентября Карадок отправился с группой высших офицеров, включая генерала Франсуа Канробера, заместителя Сент-Арно, с целью предпринять разведку западного берега Крыма. Союзный план изначально состоял во внезапном захвате Севастополя, но его пришлось оставить из-за отдаленности Каламитского залива.

Для защиты десантных отрядов от возможных атак русских с фланга, союзные командующие решили сначала занять Евпаторию, единственную якорную стоянку в этой части побережья и полезный источник чистой воды и провизии. С моря наиболее выдающейся чертой города было огромное количество мельниц. Евпатория была богатым центром торговли и переработки зерна с полей крымской степи. Население в 9000 человек состояло преимущественно из крымских татар, русских, греков, армян и караимских евреев, которые выстроили великолепную синагогу в центре города{260}.

Оккупация Евпатории, первом месте высадки союзных армий на русской земле, была до комичного прямолинейна. В полдень 13 сентября союзные флоты вошли в залив. Люди из города собрались на набережной или наблюдали из окон и с крыш, как Николай Иванович Казначеев, комендант, градоначальник, таможенный и карантинный офицер Евпатории, стоял на конце главного пирса в парадной форме и при всех регалиях с группой русских офицеров, чтобы принять французских и британских «парламентеров», посредников, которые высадились, чтобы договориться о сдаче города. В Евпатории не было русских войск за исключением нескольких выздоравливающих солдат, поэтому у Казначеева не было ничего, чтобы противопоставить флотам Западных