Суси-нуар 1.Х. Занимательное муракамиЕдение от «Слушай песню ветра» до «Хроник Заводной Птицы» - Дмитрий Викторович Коваленин

ХРОНИКИ СУШЁНОЙ КАРАКАТИЦЫ[184]:

Мураками: Мой русский переводчик Дмитрий как-то сказал мне: «Мураками-сан, вы бы хоть раз в Москву приехали, вас там все ждут». Но Москва далеко, да и официальных поездок я не люблю – вечно чувствую себя не в своей тарелке. «Даже не знаю, когда и выберусь», – ответил я ему. «Ну а как насчёт Сахалина? Я сам оттуда родом, всё бы вам и показал», – предложил он тогда. «А вот Сахалин – это интересно», – подумал я. И решил посоветоваться со своим «Клубом Сушёной Каракатицы». А те, как услышали, сразу закричали: «Да, на Сахалин съездить стоит!» Но почему именно Сахалин?

Ёсимото: Потому что обычно туда не ездят.

Цудзуки: Перед поездкой я попытался что-нибудь почитать про Сахалин – что за место, как выглядит… И вдруг понял, что у нас об этом люди вообще ничего не знают! Говоришь им: мол, я тут на Сахалин собрался, – а они в ответ: «А что это? Какая-то зарубежная организация?»[185]

Ёсимото: А меня даже спросили: «Сахалин? Это, кажется, рядом с Карафуто?» (Все смеются.)

Мураками: Лично я до сих пор только и знал, что Карафуто – это какой-то длинный остров между Вакканаем и Камчаткой. И даже не подозревал, что он такой огромный, по площади почти как Хоккайдо. 950 километров в длину – всё равно что от Токио до Саппоро!

Ёсимото: Но зато в ширину совсем коротенький…

Мураками: О да, очень узкий. Но с дорогами у них там пока плохо. До самой северной точки можно добраться только за трое, а то и четверо суток. Жаль – хотелось увидеть побольше, а не получилось. Только окрестности Южного успели посмотреть, да и то с трудом. На карту глянешь – вроде совсем недалеко. А садишься в машину – и полдня туда добираешься…

День 0: Токио – Хакодатэ (29 июня)

Токийцы – люди больших скоростей. На все сборы, визы и оргмоменты уходит чуть больше недели. Уже 29го числа вылетаем в Хакодатэ – один из двух городов Японии, откуда можно прибыть по воздуху на Сахалин.

Стоим в очереди на регистрацию. Юми-сан читает в «Асахи Симбун» о токийском скандале с «Тату»[186].

– Ужас какой, – удивляется она. – Разве так можно себя вести?

– Вести нельзя, – пожимаю плечами я. – Но деньги делать – запросто. Они же на скандалах больше зарабатывают, чем на концертах. Простая математика…

– Они что, панки? – интересуется Мураками.

– Если по музыке, то нет. А по жизни – кто их знает…

– В Японии на этом долго не продержишься, – качает головой Юми-сан. – Задушат рекламу – и дело с концом. No future…

– Но вообще они забавные, – вставляет Цудзуки. – Одна вроде лидер, напористая такая, а другая нерешительная и как бы у неё в подчинении…

– Ишь ты, – усмехается Мураками. – Холл и Оутс…

– Саймон и Гарфанкл… – добавляю я.

– Ну, эти-то и после «развода» пели каждый своё.

– Ага. Только что там пел Гарфанкл – сегодня уж и не помнит никто…

– Это верно.

За пару часов в самолете Мураками дочитывает чеховский «Сахалин», делая пометки в блокноте.

По прилёту заселяемся в гостиницу. Завтра утром – в Южный. Вечером в отеле заняться нечем. Выходим шататься по субботним улочкам Хакодатэ – убить время и поесть «чего-нибудь местного».

Вечный путешественник Цудзуки сразу вспоминает «самый вкусный кабачок этого города», куда он заглядывал год-полтора назад. Увы! Ресторанчик забит до отказа, и мы ещё полчаса бродим под странным полудождём («то ли идёт, то ли в воздухе висит») в поисках подходящей идзака́я. Просторные двухэтажные улочки хоккайдосского городка непривычно пусты. После безумного Токио так и кажется, будто большинство обитателей этого города куда-то срочно уехали, и только в десятке окошек на каждой улочке ещё теплится жизнь.

– Смотри-ка, – удивляется Мураками, – у них ещё сохранились магазины подержанных компакт-дисков!

– Ностальгия… – вздыхает Цудзуки.

Наконец ресторанчик находится. Прокопчённые деревянные стены, запах свежепойманной рыбы и старички-хозяева с натруженными руками, говорящими о жизни этих людей больше, чем их выцветшие глаза.

Мы располагаемся, подогнув ноги, на татами вокруг низенького стола. Заказываем «для начала» разливного «Асахи» и огромное, одно на всех, блюдо с сасими. Как я и ожидал, Мураками в еде привередлив: дольше всех разглядывает на стенах таблички с названиями и ценами блюд, пока наконец не выбирает себе жареных кальмаров и свежих овощей. Приносят пиво, и мы поднимаем запотевшие кружки за успех предстоящей поездки.

– А что, Мураками-сан, – говорю я. – Реально собрать всех ваших переводчиков в одном месте – скажем, в Токио? Семинар бы устроили, да и вообще…

– Идея хорошая, – улыбается он. – Только тогда уж не в Токио, а на Гавайях где-нибудь. Рубин и Гэбриэл сейчас в Штатах. Альфред[187]… Цудзуки-кун, а где сейчас Альфред? Опять потерялся куда-то. Безумный человек! У него жена – гавайка, но они с ней вечно мотаются по всему миру. Никогда не знаешь, откуда следующее письмо придёт. Последний раз, кажется, из Гонконга пришло с полгода назад… Очень смешной.

– А как вам его переводы?

– У него живой язык, это важно… Правда, иногда слишком живой. Бывает, заглядываю в его текст и сам удивляюсь: неужели я такое написал? Хотя я вечно забываю, что когда-то писал или говорил. Так что порой читаю это как мысли другого человека… Забавное ощущение.

– А всё-таки – как получается, что многие куски ваших текстов на английском утеряны?

– Что, правда?

– Ну конечно. Например, в английском «Дэнсе» нет сцены, где герой поит тринадцатилетнюю Юки пинья-коладой. В «Стране Чудес» герой не целуется с семнадцатилетней толстушкой в Подземелье…

– Серьёзно? Хм… Но ведь тогда их отношений до конца не понять!

– В том-то и дело. Я уж про «Хроники» не говорю, там вообще от третьего тома меньше половины оставлено. Кто у них там решает, что оставлять, что выкидывать? Переводчик, редактор – или всё-таки вы сами?

– Ну, всё вычитывать по страницам у меня просто времени нет. Да и не моя это работа… Хотя насчёт «Хроник» я в курсе. Но тут важно понять одну вещь. Средний японец каждый день проводит по два-три часа в электричке – на работу и обратно. И именно это время тратит на чтение. В одной руке поручень, чтоб не упасть, в другой книга. При этом то задремлет, особенно в конце дня, то проснётся и дальше читает. Если книга тяжёлая – из руки вывалится. Ищи её потом у всех под ногами, а то и на чью-нибудь голову упадёт… Поэтому