Блог «Серп и молот» 2021–2022 - Петр Григорьевич Балаев

этой историографии хрущевско-брежневского розлива удостаивался, как автор программной статьи «Единая военная доктрина и Красная армия». Хвалили взахлёб. Цитировали к месту и не к месту. Выборочно. И до сих пор современные российские военные историки то ли найти не в состоянии полный текст этой статьи, то ли, скорей всего, боятся даже открывать ее, потому что сразу придется отнести на помойку все их труды о том, как Красная Армия готовилась к войне и какой нашему военному и политическому руководству виделась будущая война. Это обычная, академическая, если так можно выразиться, практика нашей историографии — из источников выбирать удобные для концепций места, а неудобные замалчивать. Результатом такой академической практики может быть только то, само собой, что царит в нашей историографии — полнейший антинаучный ревизионизм. Именно то, что предписано Никитой Сергеевичем в его секретном докладе. А мы с вами сейчас посмотрим, что именно из Фрунзе неудобно нашим военным историкам.

Михаил Васильевич в статье, касаясь военных доктрин основных сторон, принимавших участие в Первой мировой войне, выделяет доктрину германской армии, как передовую, наступательную, выражающую агрессивность, стремление к экспансии, завоеванию колоний правящего класса Германии. Немцы сознательно и целенаправленно готовились к будущей войне, как к войне завоевательной, подчинив этой цели вопросы военного строительства. В итоге, они вступили в войну, имея самую сильную армию. Доктрина французов была обусловлена трусливой жадностью французского империализма:

«В своих спорах с конкурентами из-за добычи ей недоставало той откровенной наглости и самоуверенности, которой отличалась германская правящая клика… Этот оппортунистический, неуверенный в себе, в своих силах, чуждый активности дух французской буржуазии, стоявшей у руля правления, определял собой и общий характер французской военной политики. Несмотря на наличие во французской армии богатейших военных традиций, начиная с великого Тюреня и кончая Наполеоном, несмотря на данные ими блестящие образцы военного искусства в духе смелой нападательной стратегии, — и тактика, военная доктрина армии III республики далеко уступала германской. Ее отличало чувство неуверенности в своих силах, отсутствие широких наступательных планов, неспособность искать смело решения боем, стремясь навязать свою волю противнику и не считаясь с волей последнего. В своем положительном содержании сущность доктрины, на которой воспитывалась французская армия последней эпохи, заключалась в стремлении разгадать план противника, заняв до этого выжидательное положение, и лишь по выяснении обстоятельств искать решения в общем наступлении. Таковы были существенные черты французской военной доктрины, наложившей свой отпечаток на весь облик французской армии в минувшую войну, особенно в первый маневренный ее период.»

Английская военная доктрина имела в своей основе упор на морские силы, действиям сухопутных армий англичане отводили второстепенное место.

Россия специально разработанной военной доктрины не имела, тем не менее, Фрунзе определяет ее как существующую, хотя и неоформленную:

«…доктрина, хотя и неоформленная царской армией, все-таки была, и хотя ничего положительного собой не представляла, все же и на этом отрицательном примере видна теснейшая связь учения о войне с общим укладом жизни.

Политическая сторона этой доктрины сводилась к триединой идее православия, самодержавия и народности, вбивавшейся в головы молодых солдат на уроках знаменитой словесности. Что же касается военно-технической части ее, то она в наших руководящих наставлениях являлась простым позаимствованием у иностранных оригиналов большей части в отсталом и ухудшенном издании, но и в этом своем виде доктрина являлась детищем наших немногочисленных военных теоретиков, оставаясь чуждой не только всей массе рядового командного состава армии, но и ее высшим руководителям. Здесь ярко сказывалось все беспримерное убожество, внутренняя гнилость и дряблость царской России последних времен. В самом деле, армия всегда была предметом особого попечения царей, и тем не менее эта самая армия в их руках оказалась никуда не годной силой.»

Фрунзе определяет, что военного столкновения с империалистическим окружением не удастся избежать в любом случае, война обязательно придет к границам Советского государства, будет войной масштабной, военные действия будут происходить на обширном театре. Это положение из его статьи цитируют. А вот как они будут происходить, на что может рассчитывать Красная Армия и к какой войне она должна готовиться… Сейчас для всех, интересующихся военной историей, особенно Великой Отечественной войны, будет сюрприз. Первый сюрприз в этой книге. Вы этого не найдете ни у одного военного историка — всё, что происходило на фронтах Великой отечественной войны было предсказано еще в 1921 году, и Красная Армия готовилась к войне, и с 1941 года действовала по плану, представленному в общих чертах М. В. Фрунзе в статье «Военная доктрина и Красная армия». Удивились?

Начинаем читать у Михаила Васильевича то, что «проглядели» историки:

«Анализируя вероятную обстановку наших грядущих военных столкновений, мы заранее можем предвидеть, что в техническом отношении мы, несомненно, будем ниже наших противников. Обстоятельство это имеет для нас чрезвычайно серьезное значение, и мы, помимо напряжения всех сил и средств для достижения технического совершенства, должны искать пути, могущие, хотя до известной степени, уравновесить эту, невыгодную для нас, сторону.»

На 20-м съезде Хрущев заявил, что наша промышленность имела все возможности обеспечить нашу армию всем необходимым, чтобы остановить врага на границе, только Сталин думал, что с Гитлером миром всё решить можно и не приложил достаточных усилий для вооружения армии. В 1921 году Фрунзе еще не знал, что Сталин будет верить Гитлеру. Зато он знал, если Советское государство встанет на путь милитаризма, начнет клепать танки и пушки вместо масла, то такая политика только приблизит войну и она начнется еще раньше, только СССР будет не защищающейся от агрессии стороной, а стороной подготавливающей агрессию, получившей справедливый превентивный удар. Пусть Резун и Солонин скушают чего-нибудь от диареи. Их опровергает сам Фрунзе в статье, написанной за 20 лет до Великой Отечественной войны.

Дальше еще интереснее — пути, которые позволяют уравновесить техническое превосходство противника:

«Некоторые из них имеются. Первым и важнейшим является подготовка нашей армии к выполнению маневренных операций крупного масштаба.»

Прочитали. Что вы предполагаете под этими маневренными операциями? Наступление от Бреста до Варшавы 22 июня 1941 года? Как бы не так:

«Размеры наших территорий, возможность отступить на значительное расстояние, не лишаясь способности к продолжению борьбы и прочее, представляют благоприятную почву для организации маневров стратегического характера, т. е. вне поля боя.»

Отступление? На значительное расстояние? Конечно, а как вы хотели встретить войну с милитаризованным противником, заранее готовившимся к агрессии? Шапками на границе закидать танки Гудериана? Поражение наших войск в приграничном сражении, как нам описывают начало войны всякие Леши Исаевы… Гражданин Исаев, вам