Вечные предметы - Тамара Яблонская

Однако, то ли сработала привычная заторможенность сознания, что французы называют сообразительностью на лестнице, то ли не хотелось столь уж явно демонстрировать свою трусость, но она осталась сидеть на месте. Вслушиваясь в шорохи и оглядываясь в ту сторону, куда ушел человек, Лиза увидела вдруг всю напряженность и комичность ситуации, но это выразилось лишь легким всплеском сознания где-то на задворках мозга и тут же растаяло, уступив место не вполне ясному ожиданию и дальнейшему безучастному пребыванию в той же пространственно-временной точке.

Незнакомец вышел из темноты совершенно бесшумно, словно бесплотная тень, и снова уселся на прежнее место.

– Вижу, вы смелая женщина, – заметил он. – Это редкое явление. Мне довелось встретить таких только двух. Одна – вы. Другой была княжна Настенька Горчакова, наша сестра милосердия. Она совершенно не боялась пуль. Очень страшно бывало по ночам… Незнакомая обстановка, туманы. Нас любили атаковать именно ночью. Без звука подползали и нападали. Некоторые солдаты сходили с ума.

– Вы воевали в Чечне? – недоуменно спросила Лиза, в глубине души вдруг найдя обоснованными свои страхи. Потом прикинула, что незнакомцу может быть гораздо больше лет, и добавила:

– Или в Афганистане?

Мужчина замолчал, как бы не понимая вопроса, и отсутствующим голосом спросил:

– Что?

«Контуженный, наверно», – с опаской подумала Лиза и решила переменить тему на более спокойную.

– Знаете, я работаю в моде. Проектирую одежду. Мой муж считает, что этим заниматься глупо. Он даже настаивает, чтобы я поменяла работу…

С того края скамьи раздался смех.

– Что тут смешного?

– Ничего. Это не тут. Я всегда смеюсь, когда радуюсь.

– Не понимаю, – робко заметила Лиза. Нехорошие подозрения не оставляли ее.

– Я ведь думал, что тоже останусь там. С моими бедными друзьями. Но выбрался. И вот, даже говорю с дамой.

«Все-таки сумасшедший», – заключила Лиза и встала.

– Мне, пожалуй, пора.

Он тоже встал, настоящий кавалер.

– Я вас провожу, если позволите.

Лиза слегка запротестовала, движением руки и плеча, но в темноте это было незаметно. И она поскорее поспешила расставить все точки над «і».

– Мне домой надо, к мужу. Он, наверно, волнуется.

– Тем более нельзя ходить одной. Я вас доставлю в целости и сохранности.

Они вышли на освещенный тротуар, и Лиза, побоявшись вести его к своему дому, выбрала окружной путь.

– Я не очень хорошо знаю улицы, но знаю, где река, и этого хватает.

На ее удивленный немой вопрос пояснил:

– Я ведь здесь недавно. Гощу у друга. Точнее, сторожу ему квартиру. А он сейчас в летних лагерях.

– А кто ваш друг? – спросила Лиза, поглядывая по сторонам. Ей совсем не хотелось встретить еще кого-нибудь. Но улицы были пусты.

– О, это прекрасный человек! Поручик Преображенского полка Нестеров. Мы с ним все время были вместе. И там тоже…

Лиза нетерпеливо перебила.

– О чем вы? Где вы были вместе?

Он спохватился.

– Ах, да… Память у меня… Я разве не сказал? В Манчжурии. В страшных боях участвовали. Там ведь почти все наши остались. Кто лежать, кто в плен попал. А вот мы с ним уцелели да еще княжна Горчакова каким-то чудом.

Они повернули за угол, где было совсем темно. Мужчина включил фонарик.

– Какой прекрасный предмет. Друг посоветовал приобрести, и я не жалею. Я тут походил по магазинам, есть много хороших вещей. Купил себе флягу и отличный нож. Нож, правда, купил не в магазине, но это неважно. И фонарик хорош. Если бы я имел его тогда… А то, знаете… В темноте к нам подбирались. Только вздрогнешь, а перед тобой уже раскосые глаза.

Он взглянул на нее.

– Э, да вы, наверно, ничего об этом не знаете. Хотя, как же. Дамы нам сильно помогали. Щипали корпию и слали на фронт. Много ее надо было. Впрочем, газеты писали. А вы, значит, в этом никак не участвовали? Были заняты модой?

Тон его речи был спокойным, во всяком случае, было ясно, что он не искал повода задеть ее.

– Да как вам сказать… – Лиза была поражена тем, что услышала.

– Не переживайте, – успокоил он. – Для дамы это простительно. Вы, наверно, были при муже. Кстати, чем он у вас занимается?

– Как бы вам объяснить, – растерянно пробормотала Лиза, на что он слегка коснулся ладонью ее локтя и сказал:

– Простите, я, должно быть, слишком любопытен. Знаете, я воевал в Первой армии Линевича. Слышали о нем? Славный командир. Я считаю, он ни в чем не виноват, делал все, что мог. Холодно было, все время шел снег, липучий такой. Но это ничего не значило. Если бы не пал Порт-Артур! Мы решили, что это предательство. Но на самом деле, кто знает… В войсках началось уныние. То есть, конечно, драться все равно были готовы, но начал точить червь. Особенно по ночам. Бывало, до утра думаешь, думаешь, зачем все это, о доме вспоминаешь. И так каждый: и солдат, и офицер.

– Откуда вы все это знаете? – быстро спросила Лиза.

Он осекся.

– Как это? Ведь я только два года, как оттуда. Ничего забыть не могу. Вот даже сапоги ношу те же, поменять не могу. Стоптал совсем… Кажется, если сменю, то и забуду все это. А забыть нельзя.

Они шли не спеша, и со стороны выглядело, что парочка беседует о чем-то несущественном. Лиза, однако, уже не знала, что думать, и только попадая под яркий свет витрин, искоса вглядывалась в своего спутника. Лицо его было обыкновенным. Лиза могла сказать твердо: он не страдал неврозами. Его мимика была спокойна и естественна, даже как-то не по-мужски мягка. Точно так же речь. Движения, правда, казались иногда чересчур быстрыми, но он был еще молод, и нельзя было требовать от него заторможенности старика.

Он опять увлекся рассказом.

– Знаете, а японцы как чувствовали… Соединились с армией Ноги и пошли наступать. Зима кончалась, хотелось весны. Там кругом гаолян под снегом, местами высокий, чуть не в рост человека. И вот он все время шуршал. Почему шуршал? Может, от ветра. Очень действовал на нервы… 9 марта генерал Куроки прорвал наш фронт. Ужасная стояла погода, пронизывающий ветер. Мы с другом были в карауле. И вдруг тревога: японцы! Мы побежали на север, к Телину. Там были наши войска. Что творилось! Хаос, кровь, бездарное командование. Потом в газете мы узнали, что потеряли более 90 тысяч убитыми и пленными. Нас с Нестеровым ранило шрапнелью. Его в ногу, а меня в плечо и в голову. Удивительно, что в этой обстановке кто-то нами занимался, спасал. Увезли на лошадях в тыл. Прямо через гаолян. Помню, он