Кто? «Генсек вождя» Александр Поскребышев - Алексей Александрович Бархатов

людей воплотилось в информацию о массовом недовольстве московских коммунистов своим руководителем, и та легла на стол Сталина. Это могло означать, что к Берии, Маленкову и Кагановичу, имевшим разные причины недовольства Поповым, из своего украинского далека присоединился и член политбюро Хрущев.

Подготовленным Генеральным планом Сталин остался не совсем доволен и по этому поводу собрал политбюро с приглашением руководителей Москвы и нескольких ведущих архитекторов и строителей.

Свое выступление он начал, встав за своим креслом и слегка опираясь здоровой рукой на его спинку. Начал со слов о том, что без хорошей столицы – нет государства, что нам нужна столица красивая, перед которой бы все преклонялись, всем столицам столица, центр науки, культуры и искусства.

Потом сделал паузу и произнес:

– Вот во Франции Париж – это хорошая столица…

Все присутствующие напряглись. Архитекторы, которым этот город был неплохо знаком, которые преклонялись перед

Лувром и Эйфелем, собором Парижской Богоматери и Елисейскими Полями, и революционеры-функционеры, у кого Париж рождал ассоциации с Триумфальной аркой, Наполеоном, Бастилией и баррикадами. Что, собственно, имеет в виду Хозяин?!

Но Сталин не стал развивать эту тему, видимо, мысленно уже вернувшись в Отечество и при этом начав по обыкновению, не прекращая монолога, неторопливыми четкими шагами мерить пространство у стола:

– У нас исторически складывалось так, что не всегда считали столицей Москву. Столицей считали Ленинград… Было время, когда даже Сибирь хотела иметь столицу. Это складывалось потому, что Россия не была собрана. Надо прямо сказать, что Петр Первый ошибся, когда перенес столицу из Москвы в Петербург. Он хотел избавиться от московских бояр, показать боярам кукиш – и в этом был по-своему прав. Но с точки зрения организации страны это было ошибкой, так как географически место расположения Москвы является наиболее удобным для столицы государства. Ленинград – не столица и не может быть столицей.

При этих словах лица присутствующих заметно оживились, смысл речи вождя стал актуальнее, понятнее и приятнее.

– Ленин был прав, когда по его предложению столица была перенесена в Москву. О переводе столицы в Москву Ленин говорил еще даже перед Октябрем. Некоторые думали, что перевод столицы из Петербурга в Москву произошел потому, что на Псков и Петроград наступали враги. Но это не было главной причиной. Это только ускорило решение вопроса. Так вот. Нам нужна столица такая, чтобы все ее уважали. Мы собираем всю нашу страну вокруг Москвы. Поэтому необходимо серьезно рассмотреть вопрос о дальнейшей ее реконструкции. Мы ошиблись, что пошли за москвичами и приняли решение о плане на двадцать – двадцать пять лет. Дело в том, что меняется техника, меняются условия, изменяются даже вкусы у людей. Поэтому может произойти ломка плана. Невозможно все учесть на такой длительный срок.

Привычно излагая свои мысли короткими, простыми фразами-шагами, делая короткие паузы, Сталин всегда чутко следил за реакцией слушателей. И сейчас, конечно же, не мог не заметить, как поникли лица разработчиков представленного Генплана. Потому, чуть смягчив голос, продолжил:

– Москвичи поработали хорошо и в короткий срок представили большой материал. Но план на двадцать – двадцать пять лет не может быть жизненным. Надо от него отказаться. И составить план, а не директиву, – поднял он вверх указательный палец. – И не на двадцать – двадцать пять лет, а на десять лет. Это будет правильно еще и потому, что, согласно представленным материалам, за десять-двенадцать лет нужно вложить примерно две трети суммы капиталовложений, то есть около ста пятидесяти миллиардов рублей. Конечно, это будет очень трудно. Поэтому рационально составить план на десятилетку. Этот план будет стойким. Его вряд ли придется ломать. А вот в его основу надо положить старый план.

Он снова приостановился, вернулся к столу, к своему креслу:

– Некоторые замечания по существу плана.

Теперь и те, кто в расчете на свою память слушал не записывая, склонились над своими тетрадями. Главное было понятно: вождь, как всегда, призывает резко повысить темпы, не тянуть. То, что запланировано, вовсе неплохо, но вот сделать это необходимо в два раза быстрее.

Убедившись в их готовности, Сталин тем временем продолжил:

– По-моему, самое лучшее, чтобы застройка производилась не домами в четыре-пять этажей, а в восемь-десять. Дешевле строительство и эксплуатация. Таких домов может быть построено около половины. А еще процентов двадцать или двадцать пять должны быть повыше – этажей в двенадцать-четырнадцать. Нам надо напереть на жилищное строительство, на строительство школ и больниц. Надо как можно больше строить жилых домов, чтобы расширить жилищный кризис. Он еще не изжит… Он даже стал острее. Развитие промышленности в Москве надо приостановить. Новых заводов не строить. У нас есть, где это делать. Строительные материалы также не обязательно производить в Москве. Надо вывести из Москвы заводы, которые портят воздух. Не хватает у нас в столице садов, зелени. Необходимо вокруг Москвы создать полосу отдыха. Хотя бы на сто-двести тысяч человек построить дачи. Это было бы замечательно. Вот еще что неприятно бросается в глаза – это неоформленное побережье рек. Портит впечатление и то, что, прибывая в Москву по железной дороге, видишь какие-то хибарки, мусор… Люди едут в столицу, ждут чего-то особенного, а попадают на мусорные ящики… Ну как, возражений нет? – произнес Хозяин свою ритуальную фразу и ободряюще завершил: – По-моему, направление взято правильное!

Глава шестнадцатая

Новые задачи, новый объем работ и, естественно, новые конфликты руководства Москвы и ведомств. А тут еще грядущий юбилей вождя, стремление каждого отличиться. Берия вот принес вождю большую банку орехового варенья, сваренного его женой Ниной по рецепту, который та выведала у матери Сталина. И Попов нашел, как ему казалось, оригинальное решение – с помощью расположенных на его территории предприятий активизировал работы по проектированию и созданию зернового электрокомбайна. Такие эксперименты с тракторами велись уже давно и даже запечатлелись в строках С. Маршака: «Чтобы плуг по чернозему электричество вело, чтобы улице и дому было вечером светло…»

Министерство государственной безопасности тоже стремится не отстать, тоже показывает, что готовится к сталинскому юбилею. Конечно, как всегда, по-своему. Абакумов докладывает, что ими получена информация о давней вербовке бывшего второго секретаря Ленинградского обкома Капустина английской разведкой. Ну, если в свое время даже Ворошилова подозревали в связях с ней, а Молотова – с американцами, то почему бы и нет? Капустина берут, он начинает говорить, и вскоре за решеткой оказываются и Кузнецов, и Попков, и Родионов, и председатель Ленинградского горисполкома Лазутин, и секретарь Крымского обкома Соловьев. Дело закручивается на полную катушку.

А из ближнего зарубежья Хозяину