Виктор Черномырдин: В харизме надо родиться - Андрей Вячеславович Вавра

встретился с Биллом Клинтоном и Альбертом Гором, с местными финансистами, и, судя по всему, они дали понять, что рады будут видеть его преемником Ельцина. Одновременно немецкий партнер Газпрома Рургаз лоббировал кандидатуру ЧВС через канцлера Германии Гельмута Коля, что было вполне естественно, учитывая поддержку, которую Газпром оказывал некоторым немецким политикам.

Понятно, что в глубине души ЧВС не мог не примерять на себя более высокую должность, чем премьерская. «Я всегда хотел быть первым, не вторым», – признался он в одном из интервью. Да и Ельцин утверждал: незадолго до своей отставки Черномырдин «поверил в свою дальнейшую политическую перспективу».

«Мы с американцами наладили в то время достаточно тесные отношения, – делится своими воспоминаниями человек из близкого окружения ЧВС. – У Ельцина – с Клинтоном. А у нас – с Гором. В США вице-президент в обычной жизни никакой роли не играет – он чистый дублер. У них президент фактически премьер-министр. А мы Гора сделали – через активную работу комиссии – фактически премьером. Клинтон часть своих полномочий сбросил на Гора. И он все это дело потянул. Когда улетали из Штатов, Гор лично мне сказал: у нас скоро выборы, я буду президентом Соединенных Штатов, и я сделаю все, чтобы Виктор Степанович стал президентом России. Перед отлетом так сказал».

После этого визита на стол президента легла «секретка» СВР – информация о том, с кем встречался и о чем говорил ЧВС. То, что уверенность Гора могла вывести Ельцина из себя, – это очень даже правдоподобно. Ну, это уж абсолютно не их, американцев, дело рассуждать о том, кто должен быть его преемником, наверняка подумал Борис Николаевич.

Еще в период болезни Ельцина западные политики и эксперты много писали о ЧВС как наиболее вероятном и удачном кандидате на пост президента, достойном преемнике Бориса Николаевича. Заинтересованные в преемственности политических связей зарубежные лидеры не могли не думать о нем как о будущем президенте России. Тем более что Виктор Степанович вел активную международную деятельность.

Гонтмахер: «В США работали с ним как с будущим президентом, у них другая была политическая культура, они и подумать не могли, что это не понравится Ельцину».

На Западе абсолютно не разбирались в российских политических реалиях. Не понимали, что Ельцин пишет свою историю, в которой места Виктору Степановичу не предусмотрено. Ельцину принципиально важно было это его собственное, ни от кого другого не зависящее, ни от каких политических раскладов и обстоятельств – сам решил! Важно было именно это – сам определил, кому можно доверить судьбу России. Склоняться перед обстоятельствами было не в характере Ельцина.

Если кто-то будет принимать решения вместо него или – что фактически то же – его к принятию решений вынудят какие-то обстоятельства – это будет умаление его власти. Для Ельцина проблема полноты власти стояла на первом плане. Поэтому он всегда отбрасывал варианты, в которых проглядывала сила обстоятельств (единственный случай – назначение Примакова).

И в дальнейшем тема полноты власти стала традиционной для лидеров России (ведь никто никогда не мог угадать, кого и почему назначит президент, решение всегда было неожиданным для экспертов, аналитиков и политологов – и по ситуации, и по кандидату), стала ее непременным атрибутом: власть – совсем не власть, если ее действия определяются необходимостью, чем-то, что находится вне президента. Если носитель верховной власти руководствуется не исключительно только своей волей, а зависим от каких-то посторонних обстоятельств.

Ельцин категорически отметает эту версию:

«Много писали о моей якобы усилившейся “ревности” к Черномырдину. Вроде бы его слишком тепло приняли в США, как будущего президента, и я “взревновал”… Никогда не испытывал ревности к сильным людям, которые работали рядом. Напротив, всегда искал их – агрессивных, ярких, решительных – и находил.

На самом деле все было с точностью до наоборот. Если бы я действительно верил в то, что Черномырдин сможет стать будущим президентом, провести болезненные и непопулярные реформы в социальной сфере, добиться экономического прорыва, я бы обязательно отдал в его руки часть президентских полномочий, изо всех сил помогал ему готовиться к выборам».

Ельцину, конечно, не могло нравиться, что в США уже списали его со счетов и начинают поглядывать на его преемника, которым выбрали ЧВС. Но стать триггером отставки… Юмашев, например, категорически отрицает возможность влияния донесения СВР на решение президента: «Его это абсолютно не интересовало. Что он ЧВС убрал, потому что ревновал, – полная чушь. Через 5 месяцев в телеобращении говорит: честный, порядочный, преемственность. Первый раз про двухтысячный год заговорил только в связи с ЧВС».

У Юмашева, более других погруженного в политическую кухню и лучше других чувствовавшего своего шефа, другая версия отставки: разгром правительства младореформаторов олигархами, катастрофа «правительства мечты», следствием чего стала его недееспособность.

С правительством младореформаторов Ельцин связывал большие надежды. Раньше к реформатору-премьеру (Гайдару) он приставлял опытных производственников – Хижу, Черномырдина, Шумейко. А теперь опытный производственник во главе и два его энергичных зама-реформатора. Конструкция, которую Ельцин считал фактически идеальной: опытный, осторожный, мудрый, надежный премьер, основательный, взвешенный политик, избегающий поспешных решений, которого с двух сторон подпирают два молодых и энергичных реформатора. Они не дают ему закиснуть, и он не позволяет им уж чересчур быстро мчаться вперед, не разбирая дороги, не сообразуясь с жизненными реалиями. Он не даст им рискованно слишком забежать вперед, а они не позволят ему снизить темп преобразований. В электрической системе это как плюс и минус, что и позволяет получить движение тока.

Но эта идеальная – в теории – конструкция не сработала. Бурная деятельность Немцова вылилась, по сути, в пиаровские проекты, не имевшие реальных результатов (пересадка на «Волги», «покупай российское», реформа ЖКХ). У Чубайса еще хуже – он вступил в схватку с олигархами и проиграл. Результатом чего стало изгнание всей его команды из власти. Соответственно политический вес обоих вице-премьеров скатился до нуля. Правительство мечты фактически перестало существовать.

Юмашев:

«Увольнение Бурбулиса или Гайдара имело вполне конкретные определенные причины. В случае с ЧВС таких причин не было. Он не был виновником книжного скандала, не был виновником по Связьинвесту. Конечно, процентные ставки по ГКО стали расти, и с этим что-то надо было делать. Но суть в том, что БН реально утомился от полугодового скандала – конфликта власти и бизнеса в результате продажи Связьинвеста. Волей-неволей, в силу серьезности и масштабности конфликта, он был в него включен, но ничего сделать не мог: Чубайс и Березовский пошли ва-банк и в конце концов все разнесли в клочья.

Если бы БН это не касалось, а его это все время касалось…