Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

Это невольное целомудрие все сильнее действовало Инь Шэчи на нервы, и когда их суровая предводительница расщедрилась на целый день отдыха, ознаменовавший въезд троицы в пределы Сюйхэня — одного из приграничных городов царства Да Ли, — юноша вздохнул с облегчением. Стоило им доехать до гостиницы, он, не особо скрываясь, снял жену с седла, и унес в заказанную им комнату. Ваньцин, не меньше него истосковавшаяся по близости, успела подарить мужу несколько жарких поцелуев, прежде чем сдалась под напором усталости, и уснула. Шэчи осторожно снял с девушки верхнюю одежду и сапожки, устроил ее на кровати поудобнее, и, улегшись рядом, провалился в глубокий сон.

* * *

Утро началось для Инь Шэчи с приступа щекотки — нечто, скользящее по его щеке и забравшееся в нос, решило во что бы то ни стало разбудить юношу весьма раздражающим образом. Разлепив заспанные глаза, он обнаружил источник побудки — волосы Му Ваньцин, обсидиановой волной ниспадающие на его лицо. Жена склонилась над ним с сонной решимостью во взгляде; лучи утреннего солнца ярким нимбом запутались в ее причёске, а пальцы девушки перебирали край одеяла, укрывающего Шэчи.

— Прекраснейшая из богинь сошла с облаков к этому жалкому смертному, — прошептал он, мечтательно жмурясь. — Иди ко мне, — Ваньцин довольно улыбнулась, и наклонилась ниже.

Когда юноша и девушка, довольные и разомлевшие, рука об руку спустились на первый этаж гостиницы, их встретил тяжёлый взгляд Цинь Хунмянь. Учитель Ваньцин сидела за столом, накрытым на троих; стоящие перед ней рис, мясо, и овощи заметно остыли. Му Ваньцин неподдельно смутилась под суровым взором приемной матери, и неловко высвободила ладошку из руки Инь Шэчи. Тот лишь добродушно улыбнулся.

— Вы ещё не совершили положенных ритуалов, — ровно произнесла женщина, когда молодая пара присоединилась к ней за столом. — Ваше поведение не очень прилично.

— Я готов хоть сейчас отправиться в Ваньчэн, к родителям, и договориться о благоприятном дне для свадьбы, — безмятежно ответил Шэчи. Ничто не могло поколебать его расслабленное спокойствие этим утром. — Если мы выступим сегодня, то доберёмся менее чем за неделю.

— Ваньчэн — это ведь в Хэнани? — спокойным тоном поинтересовалась Цинь Хунмянь.

— Ее юго-западная окраина, — ответил юноша, пробуя остывший чай. Его вкус оказался ничуть не менее приятным, чем у горячего, а вот холодный, слипшийся рис, как и застывший жир на мясе, вовсе не пробуждали аппетита у привыкшего вкусно поесть юноши. — Давайте сменим наши замерзшие и печальные блюда. Эй, подавальщик! — он вынул из кошелька кусочек серебра, и постучал им по столу. Один из прислужников поспешно подбежал, и склонился в уважительном поклоне.

— Убери-ка все это, и принеси нам горячего, — повелительно высказался Шэчи, и небрежно бросил серебром в сторону трактирного служки. Тот ловко поймал деньги, и, заверив, юношу, что свежая перемена блюд подоспеет совсем скоро, принялся очищать стол от мисок и тарелок.

— Отсюда, мы направимся в город Да Ли, во дворец Принца Юга, — с отрешенным видом произнесла Цинь Хунмянь, когда слуга удалился, нагруженный отвергнутой едой. — Он говорил, что Дао Байфэн — в монастыре, но мог и соврать, негодный обманщик, — разглядывая что-то за открытым окном, женщина рассеянно протянула:

— Заодно, увижу его ещё разок…

— Кого? — серьезным тоном поинтересовался Инь Шэчи. — Наследного принца Да Ли? — учитель Ваньцин, озадаченно моргнув, бросила на юношу непонимающий взгляд, словно забыв, кто это, и как он здесь оказался. Впрочем, ее растерянность быстро сменилась холодным спокойствием.

— Я благодарна тебе за помощь с моей местью, Шэчи, — бесстрастно промолвила она. — Но тебе незачем знать о ней что-то, кроме имен моих врагов. Когда три упомянутые мной женщины умрут, я смогу вновь уйти на покой, и даже, — она добродушно усмехнулась, — найти время на поездку в юго-западную Хэнань, чтобы познакомиться с родней мужа моей ученицы.

— С одной стороны, мама с папой будут рады, что их сын решил остепениться, — медленно проговорил Инь Шэчи. Слова Цинь Хунмянь побудили юношу задуматься о неизбежной встрече его спутницы жизни с родителями. — С другой… как бы матушка снова не всыпала мне розог за то, что я сбежал из дома, — в ответ на эту откровенность, Му Ваньцин невольно прыснула, прикрывая рот ладошкой.

В это время, прибыл подавальщик с полным подносом, и принялся споро расставлять на столе миски и плошки, наполненные исходящими паром кушаньями. Все принялись за еду, и когда тарелки были очищены, а желудки — наполнены, Цинь Хунмянь приказала собираться в дорогу. Она намеревалась покрыть расстояние от Сюйхэня до столицы царства менее чем за день, что было вполне возможным — Да Ли не было крупным государством, занимая лишь часть Юньнани. Собрав пожитки, троица неспешно выступила в путь, ведя лошадей в поводу — в Да Ли, как и в империи Сун, ездить верхом по городским улицам разрешалось очень немногим, не являющимся стражей и чиновниками.

Инь Шэчи, из-за вчерашней усталости толком не разглядевший ничего из красот Сюйхэня, увлеченно рассматривал все окружающее. Городские постройки во многом походили на своих собратьев из Поднебесной — те же черепичные крыши с загнутыми вверх краями, деревянные стены, и оклеенные бумагой ставни; дома побогаче могли похвастаться фигурной черепицей в виде драконов и цилиней, и резьбой на стенах. Лавки, жилища, и присутственные места Сюйхэня резко отличались от сунских лишь одним — нарядным видом ярко окрашенных стен. Далиские строители даже на домики простых горожан не пожалели разноцветных красок.

Местные жители также не выглядели чужестранцами для Инь Шэчи, и вполне могли сойти за уроженцев южных провинций — загорелые крестьяне в рубахах из некрашенного хлопка, богачи и купцы в шелках и украшениях, и скромно прикрывающиеся веерами дамы, чьи лица виделись в окнах паланкинов. Далиские чиновники выделялись вычурностью своих служебных одеяний, с нашитыми на халаты тканевыми украшательствами, и золочёными головными уборами, что мало походило на сунские сановнические одежды — простые и строгие, по большести черных и темно-красных цветов.

На улицах Сюйхэня, по полуденному времени заполненных спешащими по своим делам горожанами, встречались и путешественники из дальних стран. Инь Шэчи обратил внимание жены на модницу из народа мяо, всю увешанную бусами, подвесками, и браслетами, и поинтересовался мнением Ваньцин о столь блистательном наряде. Та, сверкнув лукавой улыбкой, выразила